Гоблины сорвались с места.
Они были на удивление резвые. Видимо, голод сделал их
такими.
Один, наверное, был голодней прочих – он опередил приятелей
почти на три метра. Я встретил его ударом копья. Наконечник пробил
грудь и вышел из-под лопатки мерзкой твари. Древко копья вырвалось
у меня из рук, а сам я едва не упал. Я не ждал, что гоблин подохнет
сразу, – все обращенные живучи, словно пресмыкающиеся. Я увернулся
от тянущихся ко мне когтистых клешней и, выдернув из ножен клинок,
воткнул его в белёсый, разрезанный щелью зрачка глаз
падальщика.
Шестьдесят сантиметров отточенной стали раскололи череп уродца.
Холодная слизь брызнула на пальцы, и рукоять мачете тут же
выскользнула из ладони, но я не пытался удержать или вернуть это
оружие. Подхватив с земли увесистый сук, я ударил им второго
падальщика, метя в висок. Попал, сбил атаку. Тут же из нашитого на
голенище кармашка выдернул метательный нож и со всего маху воткнул
его в затылок оглушенному гоблину.
А когда третья тварь ухватила меня за бок, раздирая одежду и
кожу, я уже держал в руках главное свое оружие. Не обращая внимания
на боль, не замечая вони, я ткнул стволом под раззявившиеся
слюнявые жвала гоблина и, отвернув лицо, спустил курки.
Череп падальщика словно взорвался, и обезглавленный труп кулём
свалился мне под ноги.
* * *
Домой я почти бежал. Озирался, оглядывался, не выпускал из рук
двустволку. Ругал себя громким шепотом, разговаривал с собой: зачем
ты, дурак, выстрелил дуплетом, поберег бы патроны-то! Гоблину этому
хватило бы и дроби из верхнего ствола «ижика», а пулю-то, ты,
идиот, зачем потратил?! Ну, понятное дело – осечки боялся. Но ведь
не драл тебя гоблин, вцепился только еще. Было время, было. Мог бы
патрон сберечь. А мог и вовсе прикладом обойтись...
Туз бежал впереди, виновато помахивал хвостом, оглядываясь на
меня: прости, мол, хозяин, сам не ведаю, что на меня нашло, отчего
перетрусил.
- Двигай, двигай! - покрикивал я на него. - И по сторонам
смотри!
Страшно было, но не так, как прежде – привык уже за годы-то. И
остро чувствовал недоброе – ох, не зря появились здесь гоблины!
Никогда они в лес не ходили, а тут – ну надо же – объявились, да
еще троицей. К чему бы это? Чего теперь ждать?
Я немного успокоился, когда увидал просвет среди деревьев, когда
с разлапистой сосной, молнией обожженной, поравнялся: теперь уже
недалеко – теперь только через орешник, через болотистый овражек, к
реке спускающийся, потом лугом заросшим – а там уж и дом виден. Не
сам дом, конечно – избу-то я хорошо спрятал. А место, которое я
домом называю.