— Как ты этому научилась?
— Врач на приеме порекомендовала делать гимнастику —
профилактику против дисплазии. Дала распечатку и рекомендации по
обычному расслабляющему массажу.
— Против дисп…. Что?
Я даже не могу повторить все это словами!
— Дисплазии, — повторяет девушка, я молча киваю.
Не хочется признаваться, но в теме детей я себя чувствую как на
своей первой работе, когда ты ничего не понимаешь, но все очень
интересно.
Когда Мирон оказывается на животе, то я с замиранием сердца
наблюдаю, как ребенок затихает, каждое поглаживание теплых рук
Владиславы словно усмиряет его озорной и бодрствующий дух.
— Я ему завидую, — забываюсь я и выдаю вслух.
— Вызови себе массажистку, — ехидно осаживает меня Владислава. —
У Зайчика безлимитный абонемент на мои услуги.
— Очень жаль, а то я бы был не прочь. Правда, при условии, что
ты не перепутаешь бензин и массажное масло и рядом с диваном не
будет никаких свечей.
Любопытно, до одури было любопытно, почему малышня так реагирует
на приятные поглаживания взрослых. В них как будто встроены самые
чувствительные и надежные сенсоры. Реакции Мироши меня забавляют и
вызывают неподдельное умиление. В этой комнате все довольны, кроме
одного человека, как мне показалось. Макс сидит рядом хмурый и
весьма задумчивый.
— Где твое настроение? — решаю уточнить, пока надеваю на Зайчика
спальник.
— Все хорошо, — многозначительно проговаривает Ржевский, а затем
происходит совсем неожиданное — он кладет свою руку на мою.
Я настолько теряюсь, что кнопки на спальнике не слушаются и не
защелкиваются.
Может быть, это настолько наш поцелуй вывел мужчину из
равновесия?
Я убираю руку и пытаюсь сконцентрироваться на застежках.
— Поздно, тебе стоит отдохнуть, — зачем-то говорю, а потом
отворачиваюсь.
Сердце вылетает из груди, потому что такие взгляды Макса и
действия очень пугают. Я тушуюсь.
— Да, ты права, — тянет недовольно Ржевский, нехотя поднимается
со своей пятой точки.
— Целовать будешь? — внезапно ляпаю я.
Я хочу, чтобы эти ребята были не просто друзьями, а
по-настоящему родными людьми друг для друга.
— Кого?
— Зайчика, — пытаюсь спрятать свое смущение за улыбкой.
Я поднимаюсь с колен и беру ребенка на руки.
— Пока он милый и не грозный, его сердце открыто для любви
каждого в нашей семье.
А затем подставляю маленькую мордашку под нос Макса.