Каждый вагон был забит людьми,
некоторые стояли на подножках, едва удерживаясь за поручни.
Мелькнуло воспоминание, что летом, когда было не так скользко, люди
взбирались и на крыши вагонов, но сейчас там было пусто. Казалось,
уже никто более не поместится внутри, но народ умудрился втиснуться
в салон так плотно, затащив и нас с собой, что у меня перехватило
дыхание. Я оказался зажат между двумя дородными мрачными женщинами,
и в какой-то момент меня так сдавили с обеих сторон, что я чуть
было не потерял сознание.
Меня спас Леха. Он умудрился пролезть
ближе и возмущенно прикрикнул на женщин:
- Что же вы так давите, гражданки! Он
же больной, у него сердце слабое!
Выражение лица у теток мгновенно
изменилось. На меня посмотрели сочувственно и тут же чуть
раздвинулись, давая мне в который уже раз возможность отдышаться.
Нет, решительно, надо что-то делать с таким здоровьем. Начать
обливаться холодной водой, что ли? Хотя, как бы при больших
нагрузках не прикончить организм повторно. Решено, буду действовать
постепенно.
Ехали мы с четверть часа или чуть
дольше, когда, наконец, Леха дернул меня за рукав пальто и
сообщил:
- Наша остановка. Танкоград.
К главной заводской проходной,
находящейся в здании заводоуправления, тянулась длинная очередь.
Здание было сильно вытянуто с запада на восток, и архитектурно
представляло собой геометрические объемы разной этажности. На крыше
были прикреплены крупные буквы: «ЧТЗ», и там же сбоку массивно:
«Тракторный». Люди переступали с ноги на ногу, пытаясь немного
согреться. Из наших с Лехой ртов валил пар, лица были красными от
мороза. Пахло жженым углем, и снег вокруг был черным от сажи. Мы
пристроились в хвост очереди, и я внезапно заволновался, не забыл
ли пропуск дома. К счастью, он оказался в кармане пальто. Я
облегченно выдохнул, выпустив очередное облачко пара.
- Если мы опоздаем, Михалыч с нас
живых не слезет, - Леха недовольно поглядывал на медленно
движущуюся очередь. – Мы еще за прошлое опоздание не
отработали…
Память услужливо подсказала, что и в
прошлый раз мы опоздали исключительно по моей вине. Точнее, по вине
Димки, но раз уж мы стали единым целым, то приходится брать
ответственность на себя. Все из-за слабого здоровья, конечно. Дима
старался все делать медленно, постоянно опасаясь, что в груди вновь
начнет колоть до боли, до слез. Приступы выводили его из строя на
несколько дней, а сейчас отлынивать от работы было нельзя – бойцы
на фронте ждут новые танки, снаряды и патроны, каждые руки на
счету. Да и на завод их взяли исключительно под честное слово, если
бригадиру что-то не понравится, выкинут без разговоров. А это даже
не гарантированная пайка, это возможность хоть чем-то быть
полезным.