Лишь одна из пассивных второстепенных
участников этого конфликта явно бы хотела изменения ситуации, что
очень радовало. Старший лейтенант Константин Ярцеулов в бытность
свое время обучения неоднократно проходил курсы психологического
поведения и даже соблазнения, и ему, конечно, не надо было особых
усилий для налаживания хороших отношений. Благо что, единственно,
что твердо просила пока Света – не пить. А он и не пил, хотя и пах
спиртным – влияние Ичей, продолжающих возлияния и пропитавших
запахом водки, вина и суррогатов спиртного.. И твердо себе
пообещал, что через месяц они окажутся в Загсе. Света этого еще не
слышала, но чувствовала, что ее радовало.
Около дверей квартиры он многозначаще
поцеловал кончики пальцев девушки, многозначительно помахал рукой и
поспешил вниз, по лестнице. Все еще у них будет. Зря что ли он сюда
двести лет спешил.
В период возвращения от Светы на
территории зимней Москвы особых изменений не произошло – ни
природных, ни антропогенных. Только на улице потемнело и в замен
естественного солнечного загорелся искусственный электрический
свет. Да температура воздуха заметно опустилась, знаменуя начало
морозной безоблачной ночи. Ничего необычного, но достаточно
опасно.
Эти грозные признаки непогоды и
приближение начала рабочей смены заставили легко обутого и
посредственно одетого Мишу поторопиться в родимую кочегарку. Благо
что, хотя планы у него были наполеоновские, но кормила его та же
система обогрева, которую он поддерживал вместе с двумя ненадежными
партнерами–алкоголиками. И лучше бы ему не опаздывать! Ибо, если
система водяного обогревания остынет и выйдет в морозную погоду из
строя, то почти на все будущее можно поставить крест. Замятин со
злости всех троих выгонит с таким волчьими характеристиками, что в
Москве он уже никуда не устроится. И, что особенно плохо, милиция
может отправить их за 101 километр, то есть выселит из столицы и
запретит вселиться в нее или вообще во все крупные города. И что он
тогда – отбросы общества, аморальные элементы?
Ожидания его не обманули. Как он и
пессимистично представлял, его друзья-товарищи по топливному
бизнесу, Ичи по прозванию, уже неподвижными тушами лежали в
алкогольной отключке – один на полу, другой (Митрич), как-то
удержавшись на стуле, грудью на обеденном столе. При этом
философски упершись головой в железную чашку с остатками закуски,
он негромко толи похрапывал, то ли толкал очередную речь –
тост.