— В моей семье всегда есть обида. Живем хорошо, дружно,
счастливо, но случится скандал, и все рушится. Я так не могу!
Помоги понять, в чем дело?
Хмыкнул старец и молвил:
— Принеси завтра кувшин кислого вина и покажу тебе, что есть
обида.
Как договаривались, принес парень кувшин перебродившего вина под
утро. Достал монах несколько чашек и молвил.
— Обида подобна кислому вину, терпение же подобно чаше.
Перельется вино — жди беды. Наполни малую чашу и выпей.
Удивился парень, но сделал: скривился, но проглотил кислое
вино.
— Видишь, чаша опять пуста, и нет обиды. Так поступает любящий
человек. Жить с таким приятно и беззаботно. Но много ли вина ты
сможешь выпить?
— Боюсь, даже вторую не выдержу, — грустно ответил парень.
— Если ты подливаешь вино обильно, рано или поздно человек
отказывается пить. Теперь наполни-ка мне малую чашу.
Не успел парень долить вино, как выплеснул мудрец чашу ему в
лицо. — Вот, опять пусто. Некоторые люди не проглатывают обиду.
***
Я сидел и ждал, когда разыщут Моровского. Что ни говори, а граф
стал уверенным номером два в нашей негласной табели о рангах. И в
морг он ходил тренироваться гораздо чаще других, и предлагал
новшества в количествах, превышающих совместный энтузиазм остальных
врачей. Понятно — нацелился на мое кресло, когда я уйду на
повышение. А что такое произойдет, он не сомневается.
И пусть. Норов поляк запихнул куда подальше, хирург он хороший,
а доводить персонал до мокрых штанов одним фактом своего
существования умеет не хуже моего. Потому я сослал его на
подстанцию, чтобы больше опыта самостоятельной работы
поднабрался.
Но палка о двух концах — вот он мне понадобился, и довольно-таки
срочно, а найти его не могут. Уже и вслед за ним на вызов нарочного
отправили, а ответа никакого.
И когда я уже начал думать над введением в жизнь запасного
варианта, Моровский явился собственной персоной.
— Здравствуйте, Евгений Александрович! Если я застрелю парочку
кучеров, как думаете, суд меня оправдает? - от лица поляка можно
было прикуривать - У этого подлеца ось сломалась, видите ли.
Больной в карете, нас вместе с ним тряхнуло знатно. А это чудо
природы только затылок чешет, «знать не знаю, как оно
приключилось».
— Суд оправдает, да только ведь и следующие будут такими же,
если не хуже.
— Вы меня искали? Хорошо, что ваш посланец был с каретой, мы в
нее нашего пациента перегрузили. А тут недалеко было, чем телефон
искать...