- Приветствую тебя, Луиджи-ага, да продлит Аллах твои годы!
Почему я не вижу подле тебя друга твоего, Агапита? Всё ли у него в
порядке?
- Агапит не смог в этот раз пойти с нами. Чёрную весть получил
он с родины. Его дядя, седьмицу назад покинул этот бренный мир.
Нужно было его похоронить с почестями. Он заменил ему погибшего
отца. Но не переживай, достопочтенный Хасан-паша. Все
договорённости в силе. Я привёл с собой десять фелюк. Их точно
хватит для того, чтобы закрыть нашу сделку и перевезти твой товар в
наши уединённые бухты. - Ответил венецианец, слегка улыбаясь краями
губ.
- Давай помянем, по нашему обычаю, дядю Агапита, почтенного
Георгиуса.
- Ты же знаешь, Аллах запрещает нам употреблять вино.
- Хасан-ага, пророк говорил о плодах финиковой пальмы и
виноградной лозы, но ничего не говорил о напитках из иных плодов. У
меня с собой есть прекрасный кальвадос из Нормандии. Я специально
прихватил с собой несколько бутылок на нашу встречу! Мы вполне
сможем его употребить, не прогневив Всевышнего!
- Да будет так, Луиджи-ага, - улыбка тронула лицо старого
османа. - Вот сын мой, Фатих, ты видел его в прошлый раз. На
будущий год, они с Касымом-ага снова придут в эти воды в это же
время с грузом.
- Жаль, не увижу тебя в будущем году, уважаемый Хасан-паша. Но и
с сыном твоим, будь уверен, я поступлю по совести. Все наши
договорённости остаются в силе. Пусть наши люди переносят тюки с
гвоздикой и перцем, загружая обратно шелка.
- Постой. Я распоряжусь, чтобы в помощь твоим людям отправили
галерных рабов.
- Посланник передал, что у тебя есть для меня ценный товар, о
котором договорённостей не было.
- Да, Луиджи-ага. Я привёз тебе несколько русинских невольниц.
Все девственны. Это хороший товар. Тебе понравится.
- Да это просто отлично! - Оживился Луиджи, - Такой товар в
Венеции всегда имеет спрос! Что ты хочешь за них?
- По двести флоринов за каждую!
- Имей совесть, уважаемый! Они что, целиком отлиты из серебра и
покрыты золотом?
- Эх, Луиджи-ага! Да ты посмотри на них! Все девы!
Красавицы, как на подбор! Они способны украсить собой гарем самого
султана!
Яростный торг продолжался три часа. Всё это время семерых
девушек поочерёдно разглядывали, рассматривали и ощупывали везде
самым бесцеремонным образом. Каждой раздвигали ноги, с пристрастием
осматривая вагину, дабы убедиться, что она девственна. Ощупывали
груди, животы, ягодицы. Открывали рты, смотрели зубы. Девушки вели
себя по разному. Большая часть была в прострации, наблюдая
происходящее отстранённо и безропотно давая себя демонстрировать
продавцам, рассматривать и ощупывать покупателям. Только две
девицы, вели себя как дикие кошки. Одна была зеленоглазой. Волосы
её, нетронутые солнцем, были тёмнорусыми с лёгким отливом в медь.
Вторая была брюнеткой с глазами цвета горного озера. Как и все
остальные невольницы с кадарги, обе были высокими, статными.
Стройные бёдра, налитые ягодицы, высокие груди не знавшие губ
младенцев, осиные талии, всё в них кричало о красоте и молодости,
разжигая желание в оценивающих их мужчинах. Они шипели, кричали,
кусались, царапались, порой вызывая в компании турок-осман и
италийских контрабандистов приступы бурного веселья. Их приходилось
удерживать впятером, чтобы покупатель как следует мог рассмотреть
их естество. Луиджи акцентировал внимание на том, что характер
рабынь не сломали. Нужно тратить время и ресурсы. Учить их
покорности. Хасан отвечал, что их темперамент — особая изюминка,
которая придётся по вкусу их новым хозяевам. Есть любители именно
таких дев, строптивых и непокорных сначала, и ласковых, послушных
воле хозяина потом, после воспитательных процедур. Наконец, сбив
цену до ста восьмидесяти флоринов за голову, Хасан и Луиджи ударили
по рукам.