Ощущение было ярким и нестерпимым, и
если он не мог немедленно уйти и побродить где-нибудь, то
становился раздражительным, чего с ним обычно не бывало. А потом
внутренний зуд обернулся муторной болью в суставах и судорогами, он
стал плохо спать. Он не мог долго обходиться без движения, в нем
что-то клокотало, накапливалось, набухало. Он помогал отцу и деду,
играл со сверстниками, но это перестало его радовать, раздражало,
ему все время хотелось побыть одному. Однако когда он оказывался в
одиночестве, становилось ненамного легче: ему слышались странные
пугающие голоса и мерещились тени там, где их вовсе не было. Он не
просто ходил – он метался по лесу, бился головой о стволы деревьев,
падал ничком на землю и стучал по ней кулаками.
Как-то раз отец попробовал его
остановить на пути в лес – это случилось сразу после завтрака, и
они собирались косить сено.
– Лютик, ты куда? – спросил отец.
– Я сейчас приду, – ответил Лютик,
недовольно сжав губы.
– Мы же договорились, по-моему.
– Я сказал: я сейчас приду!
– Нет, дружок, никуда ты не пойдешь.
Собирайся и пошли со мной.
Лютик скрипнул зубами, развернулся и
упрямо направился к лесу.
– Эй, парень! – окликнул его отец
озадаченно: Лютик всегда уважал и отца, и деда, но тут не
остановился и не оглянулся. Отец догнал его, крепко взял за плечо и
развернул к себе лицом.
– Отпусти меня! – выкрикнул Лютик. –
Я же сказал! Отпусти!
– Лютик, ты чего? – отец встряхнул
его за плечи, но Лютик начал вырываться и пихать отца руками. Его
трясло от мысли, что он не сможет сейчас же остаться в одиночестве;
то, что в нем накапливалось, требовало немедленного выхода, ему
хотелось бежать, он просто не мог стоять тут так долго! Немедленно!
Ему хотелось разорвать грудь, разломать ребра и выпустить наружу
это нечто, что зудело и дрожало внутри.
– А ну-ка прекрати! – прикрикнул
отец, но Лютик только сильней озлобился и стал сопротивляться
всерьез, извиваясь и пиная отца кулаками и босыми пятками. Конечно,
справиться с отцом он не мог, тот с легкостью скрутил его и усадил
на землю. Но от этого по телу Лютика побежали болезненные
судороги.
– Да что с тобой? Что случилось? –
отец вовсе не сердился, он удивился и испугался.
– Ничего! – вскрикнул Лютик. – Я
сказал, отпусти!
– Да иди, пожалуйста, раз тебе так
надо, – отец убрал руки и отступил на шаг. Лицо его было
растерянным.