Кодекс Инквизитора. Вырезанные сцены - страница 4
Жгучая струя ударила в горло барышни. Рядом от наслаждения захрипела Глафира. Сергей облегчённо перевёл дух и расслабился, а дверь, ведущая в кубрик, раскололась на тысячи мелких щепок, накрыв всех троих деревянной шрапнелью.
Дашка от испуга стиснула челюсти. Сергей завизжал, будто порося на охолащивании. Глашка, тихо пискнув, запрятала голову под подушку. На пороге стояла нагая рыжая фурия. Глаза её были чернее ночи, а багровая аура, разрастаясь, дробила магический бетон стен, будто пенопласт. Неукротимая ярость переполняла демоницу в человечьем обличии. Но вместо того, чтобы разорвать испуганных людишек на месте, явившийся прямиком из глубин ада ночной визитёр, подойдя к тумбочке, подцепил трехсантиметровыми чёрными когтями рацию, сноровисто поймав нужную волну, изрёк в динамик безмятежным, приятным женским голосом:
— Шорохов, приём, у нас трёхсотый. Ранение? Предположительно укус суки. Нет, не нога. Половой орган. Скорее всего, понадобится содействие мага. Тупая сука отгрызла головку члена. Слушай, откуда я знаю как? Вот так! Кубрик двести семь. Он самый. Да, если не ошибаюсь, капитан Доронин. Помимо эскулапа, направь пару рукастых плотников, надобно заменить входную дверь. Нет, меня не будет. На конюшне дела. Нагайка истосковалась по живой плоти. До связи. Отбой!
— Агриппина! Ты чего это удумала?! Отставить! Отставить, я сказал! Да нельзя же так. Обожди, дурёха! Ну не здесь же, в самом-то деле. Отпусти, Грипа! Не могу я так! Мы с Митяем из одного котелка в разломе щи хлебали! Не по-мужски это! Ты баба мужняя, а я офицер, хоть и бывший, но не забыл за двадцать лет, что такое честь и совесть! Отставить! Вот же дьявольское отродье, наврякалась на мою седую голову!
— Лютик, ну чего ты в самом-то деле, как маленький, ей-богу! Да не стоит у Митяя пипирка, лет уж пятнадцать как! Облучился муженёк в разломе, носится валушкой по барской вотчине. Договор у нас. Я баба в теле, мне хуя жилистого потребно, да чтоб торчал Александровской колонной и не шелохнулся. Разжениваться не стали: дочурки у нас всем на зависть, да и пообвыклись друг к дружке. Так и жительствуем: он пригляды закрывает на мои хотелки, а я при нём супружницей радетельной. Накормлю, чарку преподнесу, баньку истоплю. Живём не хуже других! Да если б не хуёк с ноготок, да неужто я бы от мужика родимого гулять стала? Ни в жисть! Вот те крест! — Агриппина, истово перекрестившись правой рукой, левой ухватила генеральскую мошонку.