Старый воин попытался ретироваться, но был пойман и заграбастан
в крепкие объятия дородной бабы. Что-то лопнуло: то ли рёбра
Лютого, то ли льняное убранство Грипы, облепившее довольно
массивный зад, словно вторая кожа. Обожжённое напалмом лицо офицера
исказилось гримасой боли — судя по всему, трещали именно рёбра.
Мощи Агриппине было не занимать.
Как-то раз, на спор, бой-баба заломала полуторагодовалого бычка,
не нарочно свернув тому шею. А на Масленицу, в минувшем году,
хлебнув винца лишку по случаю празднества, лихо взобралась на
потешный столб. Не отыскав порося, взбеленилась не на шутку. Выдрав
столб с корнем из мёрзлой земли, взгромоздила на плечо и унесла до
хаты. Никто из селян так и не решился пойти супротив вздорной
бабищи.
Генерал попытался применить болевой захват и вырваться из
знойных объятий Агриппины, но тщетные потуги воина лишь раздразнили
возбуждённую женщину. Непомерных габаритов грудь тяжело вздымалась
в такт сбивчивому дыханию. С губ слетал не то стон, не то звериное
рычание. С немалым трудом, но Лютому удалось освободиться, вот
только выход был перекрыт массивной тушей Грипы. Ещё никогда
генерал не был так близок к провалу. За долгие два десятка лет,
проведённых на каторге, ратник забыл, что такое страх. Доводилось
ему с голыми руками выходить против матёрого василиска, а это вам
не в бочку пердеть, тут особая сноровка требуется.
Изуродованное пожаром войны лицо офицера покрылось испариной.
Расстегнув верхнюю пуговицу форменной рубахи, мужчина приготовился
подороже продать свою жизнь.
Замок на двери лязгнул ригелями — это Грипа отрезала всё пути к
отступлению. «Другого шанса не будет», — подумал Лютый и ринулся в
атаку. Агриппина тем временем не мешкала — сорвав с себя платье,
отшвырнула в дальний угол разодранные льняные лоскуты.
Бабёнка не была толстухой, про таких говорят — широкая кость, в
её случае кость была не просто широкой, а громадной. Жира — малая
толика, а вот стальные мышцы бугрились и перекатывались под
лоснящейся от пота кожей. Грудь двенадцатого размера с торчавшими в
разные стороны малиновыми сосками — одним своим видом вызывала шок
и трепет и могла поразить наповал любого мужика. Плоский живот с
ярко выраженными кубами пресса, широченный, похожий на нестриженый
газон, мохнатый лобок. Слегка приоткрытые половые губы являли взору
Лютого розовую, сочащуюся влагой вульву. Контрольным выстрелом в
голову послужил набухший клитор Грипы.