Кодекс Инквизитора. Вырезанные сцены - страница 6
Впервые за двадцать лет тяжёлой судьбы генерал понял, что проиграл сражение, так и не вступив в бой. В ряды верных сподвижников пробрался изменник, а если быть точным — изменники. Охальные глаза не желали отворачиваться в сторону, пожирая взорами мясистый клитор. Надёжный адъютант, служивший верой и правдой без малого сто лет, отказался исполнять приказ, тщась порвать ширинку тактических штанов, прошитых кевларовой нитью, и выбраться на волю. Подлые руки возжелали схватить неохватные ягодицы женщины и мять… мять, мять! Десятилетия воздержания сказали своё «да». Генерал, обречённо вздохнув, разорвал тельник на груди, оголив литые мускулы.
За имперский спецназ, сука! За честь рода! Не посрамим Отчизну!
Кто кого сграбастал первым — не поймёшь, будто два взбешённых зверя схлестнулись в смертной битве. Отставной генерал и крепостная баба стиснули друг друга в стальных тисках объятий. Уродливое, шрамированное лицо воина надвинулось к раскрасневшемуся лицу Агриппины. Не обращая внимания на жёсткую щётку усиков, что красовались над верхней губой, Лютый пылко облобызал женщину. Алчные горячие языки сошлись и закружили в хороводе шальной пляски.
Агриппина, застонав, с трудом оторвалась от мужчины. Давненько её так не целовали — поди, лет десять миновало с тех самых пор, когда заезжий барин показал мастер-класс на сеновале. И тут вновь то пьянящее чувство, когда сильный мужик берёт инициативу в свои руки, усмиряя волю! Как же Грипе недоставало подобного самца!
Упав на колени, женщина, расстегнув ремень, стащила генеральские штаны вкупе с трусами, выпростав наружу солидных размеров член. О да! Всё как она любила! Большущий, упругий, словно резиновый, жилистый и мощный, эдаким только масло в ступе вспушивать. Хорош хуец! Всем хуйцам хуец! Агриппина едва не прослезилась от великолепного вида!
Сдерживаться сил не было. Даже головку целовать не стала. Какой там! Лишь одно желание будоражило разум: не конфузливо причмокивать краешек, словно малолетняя сикелявка, не облизывать манерно, будто аристо, а вгонять в горло, по самые яйца, как грошовая потаскуха портовых окраин!
Лютый, схватив Агриппину за гриву пышных волос, трахал падкий до ласк алчный рот, не сбавляя темпа ни на миг. Грипа мычала бурёнкой, блеяла овцой, даже филином ухала, безропотно глотая жгучую терпкую сперму порцию за порцией. Горло немилосердно саднило, но дама терпела боль, упиваясь в полной мере бешеным натиском генерала.