Передача
товара происходила в широком поясе складов и трущоб, окруживших
собственно Бейрут. Меж четырех ангаров из ржавого кровельного
железа, под дырявым брезентовым тентом грузовик и оба «рено»
освобождались от груза. Все происходило в молчании, при свете
единственной лампы «летучая мышь», подвешенной на крюке из
громадного гвоздя.
Холь
почувствовал, как пот струится по лицу, а куртку, казалось, можно
вообще выжимать. Он отошел в сторону, тяжело хромая, вытер лицо
старым драным платком. Хесус что-то оскорбительно проржал в след
фюреру, Бенхамин присодинился, но Хольг лишь сгорбился, словно
укрываясь от ветра.
Один из
негров споткнулся и едва не уронил коробку. Внимание сальваторцев
переключилось на него. Хольг посмотрел на свои «бронзовые часы», в
которые, наконец, вставил пластмассовое стекло. Время близилось к
полуночи.
Прохладный
ветерок зашуршал по крышам, овеял потные лица. Предчувствуя конец
работы, все заработали быстрее, почти с остервенением перекидывая
груз. Последними шли ящики с гранатами, настоящими немецкими
«кардерами», а не самоделками из консервных банок с ампульными
детонаторами. Самый опасный товар за который картельные «криги»
расстреливали на месте. Зачем «муравьям» понадобились армейские
гранаты, не следовало даже думать.
Хольг еще
раз посмотрел на часы. Минута первого... Фюрер закашлялся, как
демонстрант, надышавшийся хлорпикрина, надолго и тяжело. Тут
случилась некоторая заминка - второй негр случайно толкнул
Максвелла, рыжий англичанин с проклятиями сбил черного с ног и
начал увлеченно его пинать, рыча как питбуль. Избиваемый тихо
подвывал, сжавшись в клубок со сноровкой человека, привычного к
побоям - колени к груди, ладонь на шее сзади, локоть прикрывает
лицо. Второй негр суетливо бегал в стороне, жалобно вскрикивая и
размахивая руками. Лохмотья его шинели топорщились, как перья
диковинной птицы. Хохол сплюнул, пожал плечами и отступил к
грузовику ганзы, завозился там, чем-то гремя в тени.
Принимающие
мексы остановились, без особого любопытства взирая на сцену. Уж чем
их точно нельзя было удивить, так это избиениями кого-либо. Их
главный - голый по пояс толстяк (как обычно - покрытый цветистыми
татуировками) надул толстые, вывернутые губы и с неудовольствием
причмокнул. Хесус зло покачал головой и шагнул к Максвеллу. Хольг
выдохнул и посмотрел в небо, точнее в дыру, через которую небо
заглядывало под брезентовый тент.