Три струны, на которых можно сыграть
любую мелодию — и которые в нынешней ситуации были совершенно
бесполезны. Реймсский архиепископ уже давно занимал своё место и,
по праву, считался одной из главных опор «французской» партии.
Пугать, удивлять и соблазнять его кардиналу было нечем.
Великодушие, жалость? Эти две
добродетели тоже раскрывали многие запертые двери, но времени на
создание ключиков у Морхауза не было. Что ещё? Доверчивость? Высший
свет быстро избавлял от надежд на лучшее, равно как и веры в то,
что именно ИХ никто не обманет.
Всего четыре года назад доверенный
секретарь правления «Коэтэс Феррокарилес» за полчаса до печати
отправил в редакцию «Revue financière de la Nouvelle Orléans»
официальное извещение об отставке финансового директора синдиката —
двоюродного брата мексиканского императора. Столь же официальное,
сколь и ошибочное. Через час после выхода тиража телеграммы
достигли Старого Света, а к трём часам дня по Луизианскому часовому
поясу стоимость акций мексиканской железнодорожной сети упала на
шестьдесят один процент, со ста тринадцати до сорока трёх песо.
Стоит ли упоминать, что арестованный за «трагическое недопонимание»
секретарь через полгода оказался в Иллинойсе с весьма крупной
суммой на счету?
Таким образом, оставался лишь один
порок, на коем имело смысл сыграть, вернее постараться. Тончайшая
струна, которая требовала столь же тонкого, невесомого мастерства.
И большой удачи.
Тщеславие, гордыня. Или, прибегая к
терминологии «австрийских» психологов, желание быть великим.
Архиепископу понадобилось не семь и
не десять, а ровно тринадцать минут. Сама беседа текла ровно и
бегло, словно чистый ручеек, струящийся в мелком песчаном русле,
меж гладких камней.
Голос архиепископа звучал неизменно
благожелательно, его речь по-прежнему была ровна и размерена.
Морхауз и сам не смог бы сказать, что конкретно утвердило его в
мысли о том, что собеседник спешит. Что-то чуть-чуть за гранью
осознания. То, что называют интуицией. То, что определяет грань
между кардиналом и Князем Церкви.
- Скажите, любезный
Бенуа-Мари-Селестен...
Никаких «Да, кстати» или «А вот ещё».
На том единственном вопросе, ради которого и ведётся разговор, ни в
коем случае нельзя акцентировать внимание. Спокойное, ровное
продолжение разговора, никаких посторонних интонаций.