- К лифту,
- бросил на ходу Байнет.
Но они
опоздали... Контрольных групп было две, одна поднялась по лестнице,
другая на лифте. И прибыли они практически одновременно. Время
замерло, потекло, словно густой кисель. Все окружающее обрело
многомерность и контрастные, невероятно яркие цвета. Гильермо как
будто поплыл по течению событий, видя все сразу и не в состоянии
повлиять на что либо.
Коридор -
широкий, отделанный полированными деревянными панелями. Редкие -
апартаментов немного и они огромны - двери, которые почти сливаются
со стенами. Лишь золоченые таблички с цифрами указывают номера.
Светильники в виде хрустальных бутонов экзотических цветов - свет
не ярок и не слаб, его ровно столько, чтобы посетитель почувствовал
уют и душевный комфорт. Коридор обоими концами выходит на лестницы,
но ими пользуется только обслуга. К услугам немногочисленных гостей
две лифтовые кабины - современный куб с зеркалами и кнопками, а
также старая классическая «клетка», где специальный слуга самолично
поворачивает специальную стрелку, указывая этаж назначения. Каждый
может выбрать по своему вкусу, что ему ближе - неброское очарование
классики или модерн арт-деко.
И в этот
момент двери «новой» лифтовой кабины звякнули предупредительным
звонком, готовясь открыться. До нее было метра три. Байнет кинул
быстрый взгляд на дверь, что вела к лестнице. Там сквозь матовое
стекло уже маячили силуэты незваных гостей. Створки лифта поехали в
стороны, сквозь открывающуюся щель ударил яркий свет, обрисовавший
тени самое меньшее двух человек. Впрочем, Байнету не было нужды
видеть их - специфический запах недавно нанесенной оружейной смазки
шел впереди убийц. Первый из них занес ногу над порожком, свет
скользнул по начищенному ботинку и ребристой трубке, навинченной на
ствол компактного пистолета-пулемета.
«Кисельное»
время закончилось. Андерсен качнулся назад, спиной буквально
забросив обратно в номер Франца и, соответственно, Гильермо.
Пистолет с глушителем щелкнул, в стекле двери словно выкололи
черную точку, от которой разбежалась изломанная паутина трещин. На
обратном движении, как маятник, воинствующий монах ринулся вперед,
уходя с линии огня «лифтовых» и сокращая дистанцию. Лежащий
навзничь портье заскулил, суча ногами, и пытаясь закопаться в
ковер. За исключением этого тихого воя все остальное происходило в
молчании - только лязгали затворы и чавкали глушители на
стволах.