Секретарь
выглядел еще более измученным и помятым, нежели ранее, в начале
истории со спасением Гильермо. Среди роскошной шевелюры
засеребрились многочисленные седые нити, щеки набрякли и обвисли на
исхудавшем лице.
Как ни
странно - усталость вкупе с измятым, потрепанным видом придали
Винченцо поистине библейские черты. Теперь он походил не столько на
одноглазого флибустьера, сколько на побитого жизнью и происками
сильных мира сего отшельника, что выходит к людям из пустыни, дабы
провести их тернистым путем мимо дьявольских соблазнов. Такому
святому отцу хотелось довериться, открыть ему душу, признаться в
скрытых прегрешениях. И фра этим крайне удачно воспользовался, в
чем и отчитывался лично перед патроном.
- Итого.
Солдатенков прошел обычной карьерой маргинала с формальным
образованием, но без квалификации. Все они думают, что в диких
землях заработают много денег, как белые messieurs. И закономерный
финал.
- Я понял,
- Морхауз шевельнул пальцами, прерывая Винченцо. Секретарь
несколько увлекся в описании своей эпопеи и сбился с путеводной
нити, а кардинал жаждал сугубой конкретики. - Так при чем здесь
Цвынар? Чем этот поляк нам поможет в поисках?
- Он
католик, - фра уже осознал свою ошибку и вернулся к основной и
самой главной линии повествования. - Набожный католик.
Морхауз
обратился в слух, а Винченцо не смог удержаться от гримасы. Слишком
уж неприятной оказалась встреча с вахмистром из «Тезея», бывшим
работодателем Олега-Хольга Солдатенкова. Неприятной во всех
отношениях. Секретарь был искушен в знании всевозможных пороков и
грехов - что естественно для его положения и службы. Однако не
часто ему доводилось столь близко и прямо соприкасаться с тем, что
русские классики именовали «свинцовыми мерзостями
жизни».
- Исповедь?
- уточнил Морхауз.
- Нет,
скорее доверительная беседа по душам, - уточнил Винченцо. - Хотя
сам Цвынар наверняка счел, что он исповедуется лицу духовного сана.
Я не стал его разубеждать. В конце концов, открытая для спасения,
искренне кающаяся душа - уже благо.
- Господь
милосерден, он простит тебе случайное заблуждение мятущейся души
доброго католика, - нетерпеливо подогнал Морхауз. - Что рассказал
Цвынар?
- Он
отлично помнит Солдатенкова. Более того, пытался ему
помочь.
-
Почему?
- С вашего
позволения, об этом позже, здесь отдельная история, она ...
обыденна.