Он вновь
обернулся к фюреру и доминиканцу.
- Вы еще
сможете увидеть totus malum universi, все зло мира. Я не стану вам
помогать, это было бы излишне и несвоевременно. Но и препятствовать
не буду. Завтра можете отправляться куда хотите. Я даже позволю вам
заглянуть в наш арсенал. Почему-то мне кажется, что финал вашего
путешествия будет... очень ярким. И достойным большего, чем
пистолеты.
- Мы можем
воспользоваться вашей связью? - для порядка спросил
Хольг.
- Нет. Я и
без того оказываю вам милость. Не стоит пытаться проверить границы
моего терпения.
- Господин
Тор... товарищ Торрес, - Гильермо встал, путаясь в
шинели.
- Что? -
теперь, когда решение было принято, мысли Капитана переключались на
другие заботы, и командир стремительно терял интерес к
«гостям».
-
Спасибо.
Капитан
внимательно посмотрел на высокого худого человека, чье изможденное
лицо покрывали синяки и мелкие порезы.
-
Пожалуйста. Если выживете, Гильермо, я буду считать, что вы мне
обязаны.
- Если
выживу, я буду вашим должником, - с абсолютной серьезностью ответил
доминиканец.
* *
*
Визенштадт,
особенно старый город, производил странное впечатление - на
европейцев. Дома классического колониального стиля, гасиенды,
патио, испанская речь - всё то, с чем ассоциируются Карибы - и
немецкие названия на каждом шагу. Все это неимоверно
контрастировало, заставляя морщиться и плакать особо чувствительных
лингвистов. “Бьенвэнидо а Визенштадт” - гласил на выходе из порта
огромный плакат, что возвышался над таможенным пунктом. Немного
ниже лаконичная табличка извещала, что гостей острова встречает
“эль перфекто де ла адуана гауптманн Каррильо”.
Вышеозначенное касалось именно гостей - иммигрантам
предстояло общаться с обычными таможенниками, просто сочащимися
презрением ко всему миру. Республика Грюнзее была одним из очень
немногих позднеколониальных государств, которые более-менее
процветали. Разумеется, не так, как Державы, но общий уровень
жизни, насколько мог судить некий господин, сошедший на берег с
европейским паспортом, вполне соответствовал какой-нибудь Дании,
Венгрии или Соединённым Штатам. Для остальных же Кариб республика
должна была казаться просто раем на земле. И таможенники это
отлично знали.
Сеньор
гауптманн Каррильо встречал гостей исключительно с целью развеять
скуку. И удовлетворить своё любопытство - как и все испанцы, он
обожал поговорить. Надо сказать, сегодня у гауптманна выдался
богатый улов. Для четверых богатых мексиканских коммерсантов сеньор
оказался необычайно полезен, поскольку хорошо знал остров и
столицу. Всего за каких-то сорок минут дружеской беседы он
рассказал им о достойных отелях и перечне предоставляемых в них
услуг, посоветовал казино, три ресторана, магазин сигар, где их
скручивают сразу при заказчике “прямо на бедре юной непорочной
девушки”, а также уточнил репутацию нескольких торговых агентов. И
лишь когда мексиканцы вышли, он обратился к следующему в очереди
европейскому гостю - для того, чтобы, привычно исказив фамилию,
сообщить, что “сегодня в четыре часа сеньора Робера Эльбова ждут на
Виа де Цаубрай, четырнадцать”. Не обратив внимания на попытку
поправить фамилию, господин Каррильо предложил вызвать такси до
гостиницы - ведь сеньор Эльбов (да какая разница?) не знает города.
Впрочем, гауптманн был весьма вежлив и, пока подчинённые искали
свободную машину, господин Эльбьёф успел бегло обсудить с сеньором
Каррильо последние новинки парижской техники и даже посоветовать
модель радиоприёмника, который ловил бы основные европейские
станции.