Тихо колебались синеватые язычки
газовых свечей за стеклянными плафонами. Чего-то не хватало… Часов
– понял Торрес. Обычно большие настенные или напольные часы
являлись непременной деталью интерьера богатых домов и больших
кабинетов. Их владельцы словно подчеркивали, сколь внимательно они
следят за ходом времени, готовые управлять каждой минутой и
секундой. Однако у Престейна часов не было ни в зале, ни, кажется,
на руках. Как будто магнат полагал, что само время должно
подстраиваться под него.
- Что ж, - повторил Талд, по-прежнему
не оборачиваясь. – Давайте поговорим о ваших возможностях
подробнее. Первое - что конкретно вы можете мне предложить сейчас и
в перспективе. Второе - что вы хотите за это сейчас и в развитии
наших не партнерских, но деловых и взаимовыгодных отношений.
Было жарко и душно. И вообще – плохо
со всех сторон. Люто хотелось пить, причем жажда оказывалась
непреходящей – сколько в себя ни влей, все равно живительная влага
бесследно испарится где-то на уровне гортани. Наверное, так
мучаются грешники в аду, не в силах напиться. Если бы не маленький
квадрат выцветшего добела брезента, натянутый на четырех бамбуковых
шестах, было бы совсем плохо. Впрочем, вне спасительного пятачка
тени солдат уже давно свалился бы в беспамятстве.
Олег достал флягу, литровый сосуд из
полупрозрачной зеленоватой пластмассы. Глотнул отвратительно теплой
воды, которая показалась горькой, словно медицинская микстура, хотя
на самом деле была сладковато-соленой. Медицински, мать его,
обоснованный состав... Сунул флягу обратно в чехол, отметив, что
воды осталось от силы на треть объема, а трехлитровая канистра
пуста и впереди еще вся ночь. Поправил тяжеленный и древний карабин
Манлихера на широком потертом ремне. Винтовка оттягивала плечо и
казалась веригами мучимого грешника. Но оставлять ее было
запрещено. Дозорный всегда должен оставаться начеку. Мертвый солдат
без оружия – это позор всей идеи милитаризма, а мертвый боец с
ружьем в руках – герой и пример для подражания. Так говаривал
Злобный Хартман и с ним спорить не стоило, разве что заочно и так,
чтобы Злобный ни в коем случае не прослышал.
Жарко…
Олег достал из кармана часы на
облезлой, кое-где начавшей ржаветь цепочке, щелкнул разболтанной
крышкой. Часы он купил в Каире, на базаре Соук аль-Гома’а,
прельстившись солидным видом латунного корпуса и благородным
блеском сапфирового стекла. Через неделю дешевое покрытие
окислилось, и «латунь» заиграла всеми оттенками радуги. А «стекло»
на солнце помутнело так, что оксирановый кругляшок пришлось выбить
и выкинуть. Однако часы на удивление продолжали работать, отставая
в сутки ровно на час и двадцать три минуты. Так что Олег
приноровился подводить их каждое утро.