Из-за этого «всего» Олег и стоял
теперь на самом непрестижном и бессмысленном посту, ожидая
завтрашней авиетки, чтобы вернуться на ближайшую базу «Тезея», а
потом и в Туркестанскую милицию.
Молодежь веселилась. Даже сюда, к
дальним рубежам охраны долетал безумный, истерический смех, явно
женский. Он все длился, не заканчиваясь, словно и не человек
смеялся, а крутилась лента «Livre
sonore»[1]. Олега передернуло. За
короткую службу в Милиции он повидал разного и уже понял, что
человечество довольно несовершенно. Однако прямое и однозначное
знакомство с досугом сильных мира сего все-таки шокировало.
Цвынар заметил неосознанное движение
Олега и глянул на лагерь, где наконец-то заткнулась безумно ржущая
истеричка.
- Мусор, - скривился вахмистр. -
Человеческий мусор. Век бы его не видал. Отбросы общества.
Сумерки потихоньку побеждали
умирающий день. В смягчившемся свете заходящего солнца жесткое лицо
Хартмана чуть разгладилось, ушла вечная кривая усмешка, исполненная
презрения ко всему миру. Теперь перед Олегом стоял немолодой, но
жилистый и уверенный в себе человек. Просто человек. Настолько, что
старший милиционер рискнул вставить словцо.
- Сливки общества?..
- Чего? - буркнул Цвынар, и Олег
стушевался.
- Какие сливки? мальчик? - усмехнулся
Хартман, стряхивая коротенькую шапочку пепла с сигареты. -
Европейские нищеброды, среднее звено картелей. Родители накопытили
тяжелым трудом немного «бумажного» золота, а эта шваль его
прожигает. Погонять зверье с геликоптеров, сделать из носорожьих
ног урны для бумаг и стойки для зонтиков... Прибить львиную башку
над камином. Дешевка. Есть конечно и кое-кто классом повыше,
Цербская например, но это редкие исключения.
Олег шмыгнул носом. Он как-то привык
к мысли, что видит действительно элиту общества, и слова командира,
а также неприкрытое презрение вахмистра к гуляющей клиентуре ...
удивляли.
- Настоящие богатеи гуляют совсем
по-другому. И в других местах, - скривился Цвынар. - Но нам до них
еще расти и расти. И там другие конторы при деле, вроде
какого-нибудь «Деспера» и прочий первый эшелон. Не вшивый
«Тезей».
Олегу очень хотелось спросить, что же
делает вахмистр в непочтенном «Тезее». Но юноша сдержался, решив,
что в молчании - благо. Что бы ни нашло на Хартмана, это пройдет, и
как бы после не огрести проблем за неудачное словцо.