Как же хорошо присесть... Просто
сказочно хорошо. Главное - ноге стало чуть легче. Пульсирующая боль
в стопе не то, чтобы утихла, но по крайней мере перестала впиваться
в мозг при каждом шаге. Немного посидеть, чуть-чуть отдохнуть. И
уходить - как можно дальше, как можно быстрее.
Ему понадобилось два дня, чтобы
добраться сюда. Два дня безумного перехода с запасом галет и флягой
солоноватой воды по местным пампасам (или как их тут называли? черт
его знает) - не так уж и сложно, на первый взгляд. Сухари весили
немного, а найти ручей или небольшую речушку вроде бы вполне по
силам даже столь неискушённому человеку. Северная Африка была вовсе
не сплошной пустыней, как представлял себе беглец. Во всяком
случае, так поначалу казалось...
Человек осторожно подергал ботинок на
больной ноге. Стопа опухла и растянула обувь изнутри. Похоже, снять
без ножа не получится. Однако, надо. Сама по себе рана еще вчера
казалась неопасной. А теперь началось воспаление и, видимо,
заражение. Ботинок придется снять, пулю вынуть, а рану -
обработать. Но тогда беглец потеряет время.
Нужна ли мертвецу здоровая нога? Он
поразмыслил над этим, механически жуя последний сухарь, заставляя
себя глотать. Есть не хотелось совершенно, однако слабость и мелкая
противная дрожь распространялись по телу. Организм требовал отдыха,
покоя и питания.
Человек прислушался, приоткрыв рот,
крутя головой. Ничего... Кажется, ничего. Впрочем, в голове шумело
- сказывались усталость да еще тепловой удар. Но вроде все пока
спокойно. Еще немного посидеть - и дальше. Или подождать до темноты
и тогда уже попробовать сделать долгий марш-бросок по холодку.
Начинается лихорадка, температура скачет, ночной холод будет к
месту.
Он поднял к небу измученное лицо,
покрытое серыми разводами пыли и красными пятнами солнечного
ожога.
- Господи... - прошептал человек и
сам удивился, каким тусклым, безжизненным оказался его голос.
- Господи, ведь ты же есть?..
Ему дали один день форы. Двадцать
четыре часа, за которые, казалось, можно уйти неимоверно далеко.
Три с половиной версты за час спокойным быстрым шагом. Почти
девяносто вёрст за сутки, если постараться. Беглец справедливо не
считал себя олимпийским атлетом, но за год службы в Туркестанской
милиции его ноги привыкли к долгой ходьбе или стоянию на посту.