Новейшие светопризматические прицелы
и дорогая немецкая оптика охотников были лучше, да и стрелки, по
правде говоря, тоже. Намек оказался очень ясен - беги, кролик,
беги.
Надо подниматься, надо расшевелить
себя.
Нога. Прижечь. Ведь есть патрон, его
можно раскурочить. Спички есть, если есть подсумок с рационом, а
он… он есть. Фляга есть, воды на донышке, ну да ладно. На две трети
спиленный штык вместо ножа за голенищем ботинка на здоровой ноге.
Больше ничего нет. Скоро и этого не будет, если не поспешить. Если
бы еще не проклятые москиты...
С леденящим ужасом он понял, что в
ушах гудят отнюдь не москиты. Повалился навзничь, ухватил за ремень
винтовку и пополз, неловко подволакивая за собой раненую ногу. При
каждом движении стопу словно затягивали в раскаленных тисках.
Беглец шипел сквозь зубы, но продолжал ползти, несмотря на
багрово-черный туман в глазах.
Впереди несколько деревцев
давным-давно засохли, скорчившись и сцепившись скелетами крон.
Время и непогода выбелили их, как серовато-белые кости. Получилось
нечто вроде шатра, низкого и уродливого. Туда человек и заполз, со
стоном, цепляясь за обломки веток, которые кололи и рвали ткань не
хуже острейших шипов.
Шум автомобильных моторов нарастал.
Человек огляделся и с ужасом понял, что сам себя загнал в ловушку.
Скелеты мертвых деревьев ничего не прятали, более того, теперь они
стали природной ловушкой - быстро выбраться из этой клетки не
представлялось возможным. Оставалось лежать, молиться и надеяться,
что сумерки укроют одиночку.
Он прислушался, стараясь выровнять
дыхание. Сердце колотило изнутри по ребрам, как заправский уличный
боец. Выглянуть из своей «клетки» беглец не решился - страшно было
даже просто приподнять голову. Да и после двух бессонных дней ему
казалось, будто глаза засыпало песком - каждое их движение
отдавалось в голове так, как словно по глазницам и векам проводили
грубым наждаком. Слух был надёжнее - целью охотников было
развлечение, а вовсе не испытания или попытки что-то доказать самим
себе, поэтому шумели они от души. Развлекающиеся юнцы загоняли
“дичь” на тентованых грузовиках, где было всё необходимое для
комфортного путешествия, вплоть до электрических ледников и зубного
порошка.
Пустыня - а тем более эти африканские
«пампасы» - никогда не погружается в тишину, тем более по вечерам.
Шуршание, писк и стрекотание местной живности здесь не прекращались
ни на мгновенье. Но человеческие шаги - беспечные, размеренные -
спутать с чем-либо оказалось невозможно. По меньшей мере двое,
ничего не скрываются, шагают размеренно, но не тяжеловесно.