А стерва его рыжеволосая – тварь.
– Я и сейчас считаю, что Вы – чудовище, – глядя прямо в глаза
мужу, произнесла с достоинством. – Но Его светлость – мой сын.
Плоть от плоти моей, кровь от крови моей, мое продолжение.
Скажи я как-то иначе, то вряд ли бы мне поверили. Начни я
уверять, что была не в себе и плохо о муже на самом деле не думаю,
то герцог остался бы при своем мнении и слушать дальше точно не
стал.
А так – хмыкнул и уставился, будто перед ним разыгрывалось
невероятное представление.
– Вам прекрасно известно, что я – последний представитель
главной ветви рода Моррисон. И свой долг по отношению к сыну я
выполню, невзирая на чувства, которые испытываю к Вам и Вашему
окружению. Потому что как мать желаю своему ребенку лучшего. И
пусть я этого не увижу, но верю, что именно он станет тем, кто
пробудит дар Священной Пары.
И замолчала, давая понять, что не отказываюсь от ссылки, а
предлагаю временную альтернативу. При условии, что герцог хочет
того же – пробуждения древнего дара. Хотелось сказать многое, очень
многое. Но вот беда – от моих слов ничего не изменится! Эта скотина
лучше относиться к жене не станет.
Ему досталась игрушка, которую он с легкостью сломал. А теперь
его желание сбылось – он получил законного наследника. Значит,
сможет зачать ребенка с любимой женщиной и перестать ее пичкать
противозачаточными или снадобьем, заставляющим скинуть плод.
Возможно, я бы и пожалела мужика, оказавшегося в такой ситуации,
когда весь мир был против его любви, когда он даже детей не имел
права завести от той, которую любил. И жениться не мог на своей
рыжеволосой заразе – худородной дочери торгаша, притом не самого
полезного и успешного.
Таковы традиции королевства, таковы законы этой страны.
Первенцем титулованного господина должен быть ребенок, рожденный в
законном браке. И никак иначе. В противном случае можно и земель
лишиться, и титула. А на это, понятное дело, местные герцоги,
графья и прочие пойти не могли.
Кишка тонка отказаться от всего ради своей любви.
Это уже после рождения ребенка в браке можно завести бастардов,
а до того – ни-ни.
Да, я смогла бы его понять, но при условии, что нежеланную и
нелюбимую жену не стали бы гнобить. Если бы герцог был мужиком и
честно поговорил с девочкой, та не смогла бы отказаться. Она и так
на любовь не рассчитывала.