Пламенный
поток позади уже превышает двадцать шагов в длину и внезапно
замедляется. Второй камнемёт, заметив смерть собрата,
вздрагивает.
– Господин!
– кричит он, голос ломается от страха. – Давайте отступим! Он
слишком силён!
– Шваль, –
Валкор на миг оборачивается к нему, не прекращая техники, – ты сам
отправишься в чащу!
А вот это
зря. Не стоит отвлекаться в бою!
Мне хватает
мгновения, чтобы сократить с ним дистанцию.
Девчушка в
безопасности, можно убрать её защиту. Два оставшихся корневища
опадают.
Под ногами
врага из земли вырывается пара тонких побегов, не давая ему
отлететь от моих ударов. Кулак смачно впечатывается в солнечное
сплетение, подкинув на миг крикливого юнца.
Наношу
апперкот по падающему телу, к кастет задевает чужой талисман.
Мимолётно перед глазами всплывает образ Кровавой Сакуры.
Хлопок.
Нос
забивает запахом гари. Глаза слезятся от едкой дымки. Чувствую, как
аура врага начинает таять. Ещё один хлопок в стороне.
Выбрасываю
руку на звук. Третий побег острым корнем вырывается из земли,
цепляет энергетическую ауру врага, и та полностью тает.
Выхожу из
дымовой завесы, больше не ощущая практиков. Парочка, ведущая
обратно сбежавших пленников, завидев меня, начинает удирать. Ещё
два дымных облака поднимаются над степью.
Сбежали,
трусы…
Длинное
остриё корня, поразившего Валкора, обагрено кровью. Значит достал
его, но смог ли убить? Вряд ли.
Пленные
люди стоят в стороне, сбившись в кучку, как скот. Даже те, что
сбежали, не двигаются с места. Они просто не верят в
происходящее.
Первой из
толпы выбирается потрёпанная женщина. Материнский инстинкт сильнее
страха. Она торопится к дочке, но выходит у неё плохо. Хромает на
одну ногу и держится за бок. Девчушка возле кромки леса уже не
ревёт, а лишь всхлипывает, оглядываясь по сторонам.
– Кто вы? –
говорю мягко, стараясь не напугать своим видом забитых
людей.
По толпе
прокатывается смущённый ропот, но ответа нет.
– Не
бойтесь, я вас не трону, – оглядываю поле боя. – А те давно
удрали.
Осторожно
подхожу к ним. Люди пятятся, но, когда я начинаю срывать путы,
наоборот обступают меня со всех сторон. Зашуганные, в рваных
одеждах. На телах синяки и ссадины. Ко мне за свободой подступает
суховатый старичок.
– Сынок, –
скрипит его голос, – ты чьих кровей будешь?
– Я всего
лишь практик, пришедший испытать себя, – киваю в сторону леса,
разрывая верёвку.