— Риту-у-улечка, — тянет седой мужчина, выпрямляя своё мощное туловище и поднимаясь на ноги, — Я так рад…
Не зря его мама медведем называла. Большой, широкий, мощный. Даже в свои пятьдесят с хвостиком. Голос ещё такой дурацкий: сильный, жёсткий, ревучий. Ну точно косолапый ревёт, выйдя раньше положенного из спячки.
— Сергей Леонидович? — не знаю, почему делаю вид, что не узнаю его. Наверное, просто хочу сделать ему больно.
Улыбка на губах мужчины гаснет.
Киваю.
— Значит, вы.
— Прекращай ёрничать. — ворчит он. — Ты меня узнала. Вон как мордашку нахмурила, как только вошла. Сразу узнала.
— Ещё скажите, кровь свою почуяла. — закатываю глаза.
— Присаживайся, пожалуйста. Хочешь чего-нибудь? — он думает, что выглядит обходительным, галантным, кивая мне на место за столом напротив себя. Но для меня это совсем не так.
— Когда? — глухо спрашиваю и упрямо поджимаю губы, ни на сантиметр не сдвинувшись от угла стола.
Может, это наследственное? Что-то по женской линии у нас в семье тащится, что мы совсем не тех мужчин выбираем? Один ко мне заявился… Вместо того чтобы поступить по-человечески, прощения попросить, хотя бы спросить, как у меня дела, он ко мне с моим папашей пристал и откровенно хамить начал направо и налево. Второй… Этот вообще делает вид, что мы расстались с ним, примерно, вчера и чуть ли не как родные в доску просто собрались в этом ресторане для самого обыденного ужина. И опять же я не слышу ничего человеческого. Ни мне «прости», ни объяснений…
Чёрт, а они не родственники, нет? Повадки похожи до тошноты.
— Когда? Что когда? — глупо таращится на меня Должанский.
— Когда ты уже умрёшь? — на выдохе, без боли, эмоций и сомнений.
У мужчины в момент меняется лицо. Становится каким-то серым и безжизненным. Вот сейчас я верю, что он может чем-то болеть.
Если честно, начала сомневаться в словах Медаева. Ему врать, как с горы катиться. Не о себе, не о чувствах, так о ком-нибудь ещё, для кого-нибудь ещё…
— Уже?
— Чего ты ждал? — легко перехожу на ты, не повышая голоса. — Ты желал мой матери смерти, не стесняясь меня. Думаешь, дети тупые или глухие? Дети ничего не понимают? Или ты думаешь, что что-то сделал ради того, чтобы я здесь стояла?
— Но ты… Ты здесь. Рит, послушай. — ещё один любитель схватить меня за руку.