— Ваша жена, кажется, ревнует. Проведите следующий танец с
ней.
Под затихающие звуки вальса я выскальзываю из рук Дарена и
растворяюсь среди гостей. Незаметно покидаю зал и возвращаюсь на
кухню, оставляя Дарена в тщетных надеждах встретить таинственную
незнакомку вновь.
— Еля, ну, где ты там?
Голос Маришки вырывает меня из красочной фантазии, возвращая на
лесную тропинку. Я ускоряю шаг, чтобы догнать девушку и выхожу к
удивительному месту.
Огромный дуб, чей ствол смогут обхватить лишь несколько человек,
величественно возвышался на каменном уступе, а из-под его кривых
оголенных корней вытекал уверенный ручеек, падающий в каменную
чашу, выточенную водой за многие века. Я замерла, разглядывая
внушительное дерево, пока по моему лицу прыгали солнечные зайчики,
солнечные лучи проникали сквозь зеленую крону, отражались в чаше с
водой и задорно перескакивали ко мне на лицо. Опустив глаза ниже,
на бугристую каменную породу, я заметила тонкие нити серебра,
прочерчивающие гранит. Возможно, местные жители не знали о таком
металле или не имели возможности добывать его из камня, уточнять я
не стала, чтобы не казаться еще более странной.
— Поклонись Дубу Батюшке, да испей воды. — тронула меня за плечо
Маришка, выводя из задумчивости.
Я поклонилась на столько низко, на сколько позволили
протестующие связки под коленными чашечками. И сделав еще шаг
подставила ладони под холодные струи воды. Когда я поднесла
сложенные чашечкой ладони к губам, всего на один взмах ресниц мне
показалось, будто я увидела в воде белый больничный потолок и
склонившееся встревоженное лицо Дарена. Я замерла, вглядываясь в
прозрачную воду, но мое сбившиеся дыхание образовывало маленькие
волны на ее поверхности, и видение больше не возвращалось. Мне не
оставалось ничего другого, кроме как выпить уже ее, пока Маришка не
усомнилась в чистоте и порядочности моей души.
— Какой бы печалью ты не мучалась, расскажи все Дубу Батюшке и
тебе станет легче. А если сомневаешься в ком — поднеси воды
серебря́ной.
— Надеюсь, что вы больше во мне не сомневаетесь?
— Не держи зла, Еля, но больно чудной ты стала. И раньше была
нелюдимой, но как отхожее место найти всегда знала.
— Я головой сильно ударилась. Все как в тумане с тех пор.
— Ну, пусть прибудет с тобой сила и мудрость Дуба Батюшки, и
чистота воды серебря́ной, — прочертила на себе крест Маришка.