По итогу мы обусловились, что обязательно придем, и пошли в
гардероб, там оделись и вышли на воздух. Все-таки в переполненном
актовом зале Института электроники стояла изрядная духота. Топор
можно было вешать. Рижские таксисты уже смекнули, что в скромном
научном учреждении сегодня столпотворение, и потому поймать тачку
оказалось нетрудно. Через пятнадцать минут мы были уже в гостинице.
Можно было успеть еще заскочить к себе в номера. Кузине — поправить
макияж, которым она в силу своего возраста еще не слишком
злоупотребляла, а мне записать — пришедшие на ум строчки. Хорошо,
что я захватил с собой авторучку и стопку бумаги.
«Небо на западе перечеркивала жирная полоса густого дыма, —
начал выводить я. — Похоже, шальной снаряд угодил в одиноко стоящую
на запасных путях нефтяную цистерну, а чей именно, поди разбери. Ни
коня, низкорослого жеребца каурой масти с редкой гривой и густым
хвостом, которым он лениво отмахивался от слепней, ни всадника,
молодого светловолосого красноармейца, в выбеленной зноем, мокрой
от пота гимнастерке, — это не интересовало. Красноармеец наклонялся
с седла, срывал ржаные колоски, растирал между пальцами, сдувал
труху и бросал в рот жесткие пахучие зерна, а жеребец, чуя воду,
косился в сторону близкой балки и нетерпеливо переступал короткими
ногами с мохнатыми бабками. Было чертовски соблазнительно, чуть
тронув поводья, пустить его шагом, осторожно, боком, сползти на дно
оврага и напиться из ледяного ручья, но командир, словно почуяв,
коротко и яростно глянул через плечо, и тут же хрипло пропела
труба. И эскадрон неровным строем двинулся навстречу такой же
изломанной линии белых...»
Давно я уже не писал с таким удовольствием, и поэтому, когда
кузина постучала в дверь, с сожалением отложил перо. Если бы не
приглашение самого Высоцкого, я бы лучше остался в номере. Другое
дело, что отпускать Наденьку одну в незнакомую компанию — тоже
нехорошо, так родственники не поступают. Так что сменил рубашку,
повязал другой галстук и вышел из номера. В первое мгновение мне
показалось, что какая-то девушка ошиблась номером, и лишь
присмотревшись, понял, что родственница за считанные минуты
умудрилась преобразиться. Неужто все это ради лысоватого рижского
мэнээса?
Я взял ее под руку, и мы спустились к ресторану. На стеклянной
двери красовалась табличка: «ЗАКРЫТО НА СПЕЦОБСЛУЖИВАНИЕ». На входе
стоял Лиепиньш, он кивнул гостиничному швейцару, который, похоже,
выполнял сейчас обязанности охранника, чтобы тот нас пропустил. На
столиках в ресторанном зале уютно светились зеленые лампы. Стекла
панорамных окон были покрыты тонкой колеблющейся пленкой воды. На
улице пошел дождь. Участников товарищеского ужина оказалось
довольно много, хотя большая часть светильников была погашена, но
на эстраде играла музыка и в центре топтались пары танцующих.