— Как зовут бабушку? — тихо спрашивает он.
— Ульяна Леонидовна, — шепчу я, отступая к стене. В нашей маленькой прихожей катастрофически не хватает места. Этот мужчина занимает все пространство, давя своей темной энергетикой. — Хорошо, подыгрывай мне, — ухмыляется, словно нас ждет увлекательная игра, а не большая афера. Киваю. Мирон вручает мне букет из маленьких декоративных розовых роз. Красиво и пахнет настоящими цветами, сейчас это редкость для цветов из магазина. — Ну что застыла? Благодари за букет и иди ставить в вазу, — подсказывает он мне, когда мы слышим шаги бабули. Опять киваю как дура и натягиваю улыбку.
— Спасибо, — громко произношу я, стараясь изобразить восхищение, зарываюсь носом в цветы. — Очень красивые, — тут я искренняя.
— Ну раз красивые, тогда целуй, — вдруг произносит он, когда бабушка заглядывает в прихожую. Вот зачем он это делает? Достаточно было просто благодарности. Но… Подхожу к мужчине и быстро, почти не касаясь, чмокаю его в щеку. Вертинский неожиданно подхватывает меня за талию и показательно глубоко вдыхает мой запах у виска.
— Ты сегодня прекрасна, впрочем, как всегда, — произносит тихо, будто только для меня, но бабуля слышит, и я краснею.
— Спасибо, — не нахожу ничего лучшего, как сбежать на кухню в поисках вазы. Нужно было их познакомить самой. Что я делаю?!
Слышу, как они знакомятся, и бабушка приглашает Мирона в гостиную. Быстро ставлю цветы в вазу и возвращаюсь с ними в гостиную, ставя на комод.
— Ну что вы, не стоило, — произносит бабуля, принимая от Вертинского букет белых лилий.
— Согласен, эти цветы не стоят такой женщины. Вы достойны лучшего.
— Не нужно подкупать меня комплиментами, молодой человек, — строго произносит бабуля. — Я, знаете ли, давно не верю мужским словам. Только поступкам.
— И это верно, мужчину делают не слова, — уверенно произносит он.
— Мила, будь добра, поставь в воду и этот букет, — обращается ко мне бабуля, и я опять спешу на кухню. Почему-то дико волнуюсь. Сердце стучит как ненормальное, ладошки потеют, и немного потряхивает. Словно это все по-настоящему. Слышу глубокий четкий голос Вертинского, и внутри все сжимается. Ставлю чайник, чтобы заварить свежий чай. Медлю. Хочется закрыть глаза, а когда открою – все решено. Но так не бывает.
Дожидаюсь, когда закипит вода, завариваю чай в прессе и несу его в гостиную. Бабуля и Мирон сидят за столом, беседуют о погоде и о том, что прошлая весна была холоднее. Все кажется милым и спокойным. Но это обманчивое ощущение, бабуля будет нас допрашивать. Она вежлива, но смотрит на Вертинского строго.