– В перерасчете на хотя бы полторы
тысяч посещений в месяц это будет несколько миллионов в год,
Оль.
– А врачам вы как будете платить? Из
расчета пятьсот рублей за визит больного? Да кто согласится
работать за такие деньги?!
– Фиксированная заработная плата с
премиями упростит эту ситуацию. Плюс у нас останутся платные
услуги, средства спонсоров… все-таки надеюсь, что их станет больше…
сдадим часть вновь отстроенных помещений в аренду, будем развивать
платные услуги для обычного населения… бизнес-план мне пришел еще
на той неделе. Поступление средств из разных источников, в том
числе из государственных, позволит нам продержаться на плаву хотя
бы первый год. Прогнозы экономисты дают хорошие.
Я скептически вскинула брови.
– Да? А дальше?
– А дальше, Оль, будет видно, –
по-отечески улыбнулся шеф. – А сейчас иди, отдыхай. Уже и впрямь
очень поздно.
Домой я, разумеется, не пошла. Вместо
этого просто вернулась к себе в кабинет, повесила на вешалку
осточертевший халат, сбросила в угол туфли и уселась за комп,
прикидывая, чем занять себя до вечера. Интернет у нас в клинике
работал бесперебойно, комп, к счастью, не имел привычки виснуть в
неподходящее время, на столе стояла коробка со сладостями, которые
я планировала растянуть дня на три. И в целом жизнь казалась
хорошей штукой, особенно после того, как я приняла душ и с
удовольствием слопала большущий пончик.
Ничего интересного в новостях я для
себя на этот раз не нашла. Смотреть фильмы не любила. Слушать
музыку несколько часов подряд не хотелось, поэтому от нечего делать
я снова взялась за рабочую документацию и за пару-тройку часов
решила все дела, которые изначально планировала на завтра.
Потом на скорую руку сделала отчет за
прошлую неделю для нашего шефа. Затем проанализировала показатели
работы отделения за предшествующие одиннадцать месяцев. Набросала
большую часть отчета за год, куда потом останется только вставить
цифры за последний месяц. И с удивлением обнаружила, что, если не
тратить на дорогу до дома и отдых от этой дороги несколько
утомительных часов, то можно удивительно много сделать.
Разохотившись, я съела еще один
пончик и открыла покрывшуюся плесенью папку с недоделанной
диссертацией. Юрьиваныч одно время очень хотел, чтобы в его
учреждении работали исключительно сотрудники с научными званиями.
Но я тогда сумела его убедить, что научное звание – ничто без
практического опыта. И он был вынужден признать, что кандидаты
наук, не прооперировавшие в своей жизни хотя бы пары сотен
пациентов, ему не нужны.