Собственно, материала у меня в
электронном виде было набрано достаточно, чтобы накропать довольно
приличную кандидатскую. Но все времени не хватало, чтобы взяться за
анализ данных. А тут вон как получилось. Может года через два,
получив наконец степень, я Лисовскому даже спасибо скажу и буду со
смехом вспоминать, как ночами от скуки набивала диссертацию и
занималась тем, на что в обычной жизни у меня не было ни сил, ни
желания.
Признаться, я до того увлеклась, что
даже не услышала, как по коридору прошел собравшийся домой шеф. Но
он, похоже, заметил пробивающуюся из-под двери полоску света и не
преминул узнать, в чем дело.
При виде меня, скрючившейся
впотьмашках за монитором и азартно стучащей по клавишам, он
изумленно замер.
– Оля!
Я подняла на него покрасневшие
глаза.
– А? Чего?
– Ты что тут делаешь в такое
время?!
– Да вот… – кашлянула я, с трудом
отрываясь от формул и таблиц. – Вспомнила про диссертацию и что-то
увлеклась.
Шеф покачал головой.
– Вот уж не замечал за тобой особого
рвения к науке… тебя подвезти до центра?
– Нет, спасибо,– улыбнулась я. –
Идите домой. И жене с мальчишками привет передайте.
Юрий Иванович, хоть и выглядел
измотанным, все же расплылся в широкой улыбке. Семья у него была
замечательная. Красавица-жена, ведьма как и я, только немного
другой специализации, и два непоседливых пацана двенадцати и
четырнадцати лет от роду. Один, как водится, унаследовал отцовскую
склонность к темному искусству, второй был прирожденным травником
и, как мать, обладал редким даром понимать и чувствовать животных.
Ветеринаром станет, наверное. Тогда как старшего лет через десять
надо будет ждать у нас в клинике. Стажером. А затем и полноценным
врачом, который, полагаю, будет стараться нагнать и перегнать
известного во всей столице хирурга, которого я уважала и почитала
как родного отца.
– Спокойной ночи, – все еще улыбаясь,
попрощался Юрий Иванович, закрывая дверь. Я в ответ невнятно
угукнула и, засунув в рот очередной пончик, снова углубилась в
загадочный мир цифр.
Когда я, наконец, разогнула спину, на
часах уже была четверть двенадцатого, а в подаренной
Лисовским-младшем коробке, к моему ужасу, остался всего один
пончик. Блин! Ведь знала же, что во время работы себя не
контролирую! Так нет, поставила рядом в надежде, что затуманенный
диссертацией мозг забудет о том, что он с обеда не кормленный.