Десять раз пожалел, что не запас лебёдку с тросом для
аккуратного подъёма и поторопился вытащить «галогенки» из фар…
Тусклый свет подфарников, скользкая грязь с остатками пеньков,
крепление колёс к днищу фургона неуклюжими тросами при свете
салонного освещения…
Приключения закончились только к пяти утра, когда Толя под мои
вопли «правее-левее» с третьей попытки сумел вывести
свежеопечатанный фургон задом на асфальт. Вовремя подумать о
развороте — это, к сожалению, не наш стиль.
Как Анатолий на «ЗИЛе» с опломбированным кузовом ехал две с
половиной тысячи километров до Москвы — отдельная история. Заняло
это ровно две недели, чиниться пришлось три раза.
Не надо военным в СССР врагов, достаточно родных дорог и
настоящего советского качества автомобилей. Особенно новых, только
что поставленных на конвейер моделей[51].
К счастью — это уже не моя проблема. Хотя…
Будь у меня хоть немного больше опыта в советской логистике —
вписал бы в план транспортировку на железнодорожной платформе.
* * *
После судьбоносного решения Шелепина всё завертелось очень
быстро…
Едва вернулся из Н-Петровска — приехал Семичастный. И лично
выдал нам с Катей новые паспорта с гербом СССР на обложке. Я
сохранил оригинальное ФИО и дату рождения со сдвижкой на пятьдесят
лет.
Катя неожиданно сменила фамилию. На мою. И приобрела штамп о
браке. Можно считать это приколом, но датой бракосочетания значился
именно тот вечер, в который я под шампанское переводил девушке
«Still Loving You»[52]. Поговорка — «… а теперь, как приличный
человек, ты обязан жениться…» — приобрела совсем не смешной
смысл.
На этом раздача слонов не закончилась…
Я получил выписку из автобиографии — очевидно, для заучивания —
диплом о высшем образовании и трудовую книжку, в которой стояли
штампы каких-то номерных НИИ. Самое интересное, что на третьей
странице местом текущей работы значился НИИ «Интел», в котором моя
скромная персона занимала должность директора. Всё-таки
использовали предложенное на всякий случай название, чтобы запутать
следы, если вдруг настоящий «Intel» попадётся в документации «не
тому сотруднику»[53]. И номер присвоили: п/я А-721, как положено
приличному секретному учреждению в СССР.
Я уже успел малость пообтереться, усвоил местные реалии и знал,
что в документах оба названия смешивать категорически запрещалось.
Поэтому в начале работ с партнёром на стороне первым делом ведущего
инженера было выяснить следующее: имелись ли раньше контакты, и
если да, то по линии номерного «почтового ящика» или по линии НИИ?
Смысл этих магических действий всегда оставался для меня непонятным
— оба названия знали все, кому не лень было раскрыть уши.