— Скат[12] — вот занятие, достойное настоящих
мужчин! — перебил попутчика — а, может, и товарища? —
толстяк, с размаху шлёпнув на полированную поверхность стола колоду
игральных карт.
Я в изумлении вытаращился на раскатившиеся в широкий веер
картинки. На фоне батальных сцен с тщательно прорисованными
пушками, кораблями и солдатами, как и положено, выделялись символы
мастей.
Но каких!
Что-то мне привычное напоминали только красные сердечки, а вот
дополняли их по-детски стилизованные жёлтые жёлуди, ярко-зелёные
листочки и непонятные шарики с дырочками[13].
— Так… Не умею! — от неожиданности я даже забыл
поздороваться.
— Scheisse! — искренне удивился блондин. — Да ты
присаживайся!
— Никак русский?! — опознал меня по акценту
веснушчатый весельчак. — Коммунист или наоборот?
— Скорее третье, — постарался уйти я от прямого
ответа.
— Да так же не бывает! Все русские в Берлине или агенты
Коминтерна, или сбежавшие от большевиков буржуи.
— Курт, остынь! Какая к чёрту разница! — подозрительно
резко оборвал блондин своего товарища. — Надоело уже! Выборы в
марте были, а ты всё никак не успокоишься.
— Хотя бы дюжину мест мы взяли, несмотря на кучу
полицейских запретов! — с апломбом заявил толстячок.
По понятной причине за политикой в Германии я следил с
пристрастием. И теперь судорожно вспоминал: кто же сумел ухватить в
Рейхстаге двенадцать кресел. Больше всех, почти треть —
социал-демократы. Процентов пятнадцать, то есть непомерно много,
взяла какая-то полностью забытая к 21-му веку банда националистов,
монархистов и антисемитов. Третье место осталось за
католиками-центристами, коммунисты с десятью процентами — на
четвёртом, это как раз полсотни мест из пятисот возможных. Таким
образом, мне нужно смотреть на двух-трёх процентников, аутсайдеров
первой десятки. Фермеры, баварцы и… НСДАП, чтоб ей провалиться.
Судя по повышенной агрессии — передо мной скалится в улыбке
совершенно реальный нацист!
— Guten Abend, meine Herren! — неожиданно вмешался в
разговор господин лет сорока, по всему видно, мой будущий сосед по
дивану.
— Ох, неужели! — блондин в восторге аж вскочил со
своего места.
— Депутат герр Брюнинг[14], — с ехидцей протянул поклонник
фюрера, почему-то с акцентом на слове «герр».
— Премного польщён вашим вниманием, — блеснул толстыми
линзами очков новый попутчик, очевидно соглашаясь с именем.