Антони набросил стёганную куртку,
надел фехтовальную маску и, встав в стойку, замер, метя в меня
острием рапиры.
– Начали, – крикнул он, тотчас
прыгнув на меня, стараясь уколоть в лицо.
«А мне, значит, маска не нужна? Ну,
давай коли, лиши меня зрения. Посмотрим, что твоя маман скажет на
это».
Не знаю уж, то выучка или гордость,
но я не позволил ему ударить себя. В последний момент взяв защиту
глубоким шагом назад, я отвел его клинок в сторону, и толкнувшись
вперёд, выиграл соединение. Пунта моей рапиры упёрлась ему в горло.
Мне очень хотелось нажать. До одури и зуда в затылке, но я попросту
не смог. Тело не слушалось. Я знал, что способен убить его даже
петлёй вместо острия, но рука сдержала укол.
– Я поскользнулся! – взвизгнул юнец и
саданул меня по лицу гардой.
Я даже не покачнулся.
«Мои дочери бьют сильнее».
– Ещё раз! – прокричал Антони,
вставая в стойку. – Нападай!
Я сделал два коротких шага вперёд,
выбросил руку и тотчас шагнул назад. Юноша купился, попытавшись
контратаковать. Я хладнокровно отвёл его клинок свободной рукой в
сторону, и шагнул вперёд, приставив сильную часть лезвия к его
горлу. Я смотрел прямо в его наглые и столь же глупые глаза. В них
пылала ярость. В затылке вновь начал пульсировать пучок боли.
– Ещё раз! – горячно взвизгнул
Антони, отшагивая назад.
Я сделал шаг вперёд. Ещё шаг. А затем
сразу два, медленно толкнув правую руку, метя ему в грудь. Я делал
это нарочито топорно и открыто, чтобы господин мог взять защиту.
Тот радостно сбил в сторону мой клинок и уколол в живот, пружинисто
опустившись в низкую стойку. Его рапира изогнулась, встретившись с
моей плотью, свидетельствуя о том, что хозяин провёл успешную
атаку.
– Что и требовалось доказать, –
победно заявил Антони. – Русы неспособны учиться, вас легко
обмануть, а затем покарать. Неудивительно, что ты сдох, – добавил
он, чуть запыхавшись.
«Уже трясётся. И это мы трижды
сошлись, и я поддался. Ох, парень, желаю тебе почаще бросать вызовы
на дуэли».
– Ладно, кое-что ты можешь, и это
главное, – напыщенно сообщил Антони. – В настоящем бою, успеешь
принять на себя несколько ударов, а уж я прикончу тех, кто
останется.
«Какой же ты жалкий, – подумал я. –
Неужели в твоей жизни нет ничего важного и значимого, что ты
самоутверждаешься за счёт послушного зомби».