Вопреки чаяниям матери, Антони даже и
не думал взяться за ум. Его не интересовала ни карьера военного, ни
при дворе. О женитьбе парень «думал» лишь за разговорами, которые
навязывала Сабина. И как только мать отступала, продолжал
заниматься тем, что у него лучше всего получалось – проматывал
фамильное состояние.
Антони любил играть. Он часто посещал
заведения, в которых оставлял все взятые с собой деньги. Порой, он
играл в долг, плодя позорные расписки. Я не видел, что это были за
места. Хозяин брал меня с собой для охраны, но всегда оставлял
дожидаться в кабине дилижанса. По началу меня это удивляло.
«На кой чёрт ему телохранитель, если
я не могу быть рядом, когда он вне маменькиного «замка?»
И всё-таки кое о чём я догадывался.
Меня привезли в их дом в телеге с сеном, то есть тайно.
Ознакомиться с законами Поларнии я по понятным причинам не мог, но
отчего-то думал, что деятельность некромантов здесь не под
запретом. Вырисовывалось одно и весьма простое заключение о природе
подобной скрытности:
«Однажды меня используют для
убийства».
Это объясняло многое. Никто не должен
был в быту увидеть ни лица мормилая, ни даже знать о том, что
таковой куплен семьёй. Тогда в случае необходимости, можно
использовать безвольного зомби для любой даже самой безрассудной
миссии, пустить в расход, приказать самоустраниться после
выполнения задачи. И комар носа не подточит. Кто этот мормилай, чей
он? Да, кто ж его знает! Они же не могут разговаривать! А сам
некромант, продавший кадавра, не выдаст, он заключил нерушимый
контракт.
Как-то раз Антони сильно проигрался.
Я ждал его несколько часов, изучая потолок дилижанса, рассматривая
уже давно известные мне элементы рисунка внутренней обшивки. Вдруг
в дилижанс буквально влетел растрёпанный, словно куст терновника
Антони.
– Трогай! – крикнул он, едва его
задница коснулась сидения.
Я привычно замер, дабы не смущать
моего господина излишними проявлениями собственного
существования.
– Бубновый туз на последней раздаче!
– горячно бросил Антони, украдкой глянув за оконце в двери. – Не
было у него туза! Он вышел!
«Мне то какая разница, – подумал я, –
Им говори, не мне».
– И ещё эта ухмылочка! – не унимался
Антони. – Долг платежом красен! Да что бы я был должен тебе?! –
выкрикнул он, ткнув пальцем по направлению к заведению, кое мы уже
оставили позади. – Держи карман шире, ловкач! Тебе тут ничего не
светит! Я – Веленский! Это тебе что-то говорит?!