Юноша, всё это время, нервно
вышагивающий по спальне из конца в конец, остановился подле
дворецкого.
– Можешь, всё-таки не стоит? Я не
умею планировать стратегически… такие дела. Мы можем сделать только
хуже.
– Исключено, Войцех, – тихо, но
твёрдо ответил Антони. – Если от него не избавиться, он не
отстанет.
– Мормилай, тебе надо убить человека
в этом доме. – Дворецкий постучал ногтём по карте. – Сделать это
как можно более скрытно. Только его, остальных домочадцев не
трогать, они ни в чём не виноваты. Ты способен выполнить такую
задачу чисто?
Я кивнул.
«Нет смысла отказывать дворецкому.
Если мальчишка решил, то он всё равно меня заставит. Старик, хотя
бы способен снабдить информацией».
Оба смотрели на меня в
нерешительности. Я показал им раскрытую ладонь, а затем изобразил,
будто пишу на ней.
– Он хочет что-то написать. –
Догадался Войцех. – Господин, не смею рыться в вашем секретере…
Антони подскочил к столу, открыл один
из ящиков, достал чистый лист бумаги, затем перо, и налив чернила,
замер, с интересом следя за мной. Я написал лишь четыре слова: мне
нужен план дома. Дворецкий почесал в затылке.
– Точного плана я подготовить не
смогу. Можно подкупить какую-нибудь из служанок… Но на это
потребуется некоторое время.
Я перевёл взгляд на Антони.
– Времени нет, – прошипел он,
вытаращив глаза. – Мне дали срок до конца недели. Сегодня
среда!
– Уже за полночь, значит четверг, –
сипло поправил его Войцех. – Хорошо, я попытаюсь что-нибудь
раздобыть.
– Не попытаюсь, Войцех. Заклинаю
тебя! Сделай! – взмолился Антони, заламывая руки. – Иначе всё… Я
пропал!
– Сделаю, сделаю, – закивал
дворецкий. – Постараюсь… Это всё? – осведомился он, глянув на
меня.
Я снова принялся писать: Тёмный плащ
с капюшоном. Сабля, ножны к ней и пояс. Две пистоли, порох,
запальный шнур, огниво и кресало, кастет без лезвий, верёвка, три
куска по два метра, засапожный нож.
Антони придирчиво следил за тем, что
я пишу, глядя из-за плеча. Дворецкий изучил список, задумчиво кивая
головой.
– Понятно, – печально протянул он. –
Что ж, тогда дело за мной.
Следующие два дня Антони вёл себя
так, словно я, если не его друг, то по крайней мере гость. Он ни
разу не позвал меня мысленно, да и вообще появился лишь трижды. На
второй день прачка Агата принесла мне давно заказанную Войцехом
новую одежду. Дверь распахнулась и в помещение вошла женщина лет
сорока. Её руки от кисти до локтя были красными и сухими, а кожа
трескалась. Медленно и осторожно подойдя, она остановилась
напротив, изучая моё лицо. Она редко высыпалась, это было видно по
паутинке красных полопавшихся капилляров на её глазах. Женщина
опустила стопку с одеждой рядом со мной. Разогнувшись, она
оказалась совсем близко. Её ноздри расширялись, она принюхивалась,
подавшись вперёд.