Он выслушал меня, потом подошел, наверное хотел ударить, но не
смог.. на стадии, до которой он дошел, это практически невозможно.
Тогда он долго, невозможно долго, смотрел мне в глаза – я навсегда
запомнил этот взгляд, – а потом просто вышел за дверь, все так же
молча. И прекратил со мной всякое общение. Я, как ты понимаешь, не
настаивал.
А потом проект закрыли.
– Почему?
– Выяснилось, что у этой методики есть весьма неприятный
побочный эффект, – криво улыбнулся Мир, – она почти одинаково
влияет и на объект, и на того, кто ее применяет. Так что
последствий своего вмешательства я тоже хлебнул с лихвой.
– Что ты наделал, дурак ты эдакий? Что ты натворил? – шептала я,
убирая с лица прилипшие к мокрым щекам волосы. – Он же тебе
доверял! Ты не просто предал его... Ты его уничтожил, о колено
переломил. И зачем, Мир, для чего? У тебя и так не могло быть друга
вернее.
– Ты права, – так безжизненно согласился блондин, что я сразу
осеклась, – оправдания мне нет.
– И что теперь делать? Можно как-то снять эту твою привязку?
– Технически можно, я не успел сделать ничего непоправимого.
Привязки там, кстати, как таковой нет, есть заложенные паттерны. Их
можно изменить или проработать. Проблема в другом. В
сопротивлении.
– Он никого к себе теперь не подпустит, – поняла я.
– Да. И блокирует все, что может вывести его из равновесия. У
него сильная воля.
«На которой он и держится.. Свет мой, душа моя, как мы можем
тогда тебе помочь?»
– В нашем случае оптимальным вариантом будет оставить его в
покое и как можно реже показываться ему глаза, – словно услышав мой
вопрос произнес Мир, – за три дня мы все равно ничего не изобретем,
только хуже сделаем.
– Ты можешь хотя бы извиниться, – начала я.
– Я бы так и сделал, будь мы внизу. Но он капитан корабля,
который в данный момент совершает рейс. Если его накроет прямо
здесь, Дея... – мой собеседник развел руками. – В общем, с
облегчением своей души я лучше повременю.
– А тебя тогда самого не накроет? – с беспокойством
поинтересовалась я.
– Неужели это тебя волнует? – усмехнулся Мир.
– Волнует. Не, поверишь, но вы мне оба дороги.
Непутевый, но дорогой друг смерил меня странным взглядом.
– Ты меня пугаешь, – сказал он наконец. – Помнить я тебя не
помню, но воспринимаю примерно как назойливую младшую сестру. Это
что, какая-то новая техника?