. Идеал общественного договора, объединяющего людей в их приверженности принципам свободы и личной ответственности, стал краеугольным камнем американской «национальной идеи». Сущность же национального общественного договора была сформулирована уже в «Декларации независимости»: «Мы считаем очевидными следующие истины: все люди сотворены равными и все они одарены своим создателем некоторыми неотчуждаемыми правами, к числу которых принадлежат: жизнь, свобода и стремление к счастью»
[58].
Подобную интерпретацию «национальной идеи» можно считать отражением либерального мировоззрения, присущего многим представителям американской политической элиты конца XVIII – начала XIX в. Но для закрепления ее в массовом сознании гораздо большее значение имела не идейно-политическая подоплека, а влияние протестантской культуры «Новой Англии». Ортодоксальные идеи кальвинистов, баптистов, нонконформистов эпохи «отцов-пилигримов» ушли, конечно же, в прошлое. Но в условиях отсутствия антиклерикальных и атеистических духовных движений американское общество сохранило активную религиозную жизнь, а протестантские религиозные догмы активно трансформировались в социальный и политический морализм[59].
Ядром протестантского мировосприятия оставалось представление о постоянной изменяемости мира по воле Бога и о том, что Всевышний наделяет благодатью и спасением души лишь немногих избранных – праведников, – деяния которых служат орудием Божественного провидения и инструментом совершенствования мира. С этой точки зрения успешность в делах, уважение со стороны окружающих, влиятельное положение в обществе являются признаком праведного образа жизни, своего рода вознаграждением за благие дела, требующим еще более старательного и преданного служения своему призванию. Такая установка создавала уникальное сочетание чувства индивидуальной успешности и ответственности с нарочитым морализаторством, ощущением избранности, превосходства тех людей, которые являются «рукой провидения». Как следствие, в русле пуританской конфессиональной культуры формировался не только деятельный образ жизни, основанный на принципах индивидуального успеха, но и фанатичная приверженность своим нравственно-этическим идеалам, стремление доказать их абсолютную истинность. Провиденциализм пестовал уже в первых поколениях американцев дух избранности, убежденность в превосходстве «лучшего в мире управления», «самого свободного народа в мире». «Если национальная гордость и заслуживает оправдания и прощения, – утверждал Джон Адамс в своей инаугурационной речи, – то только там и тогда, где и когда она проистекает не из осознания мощи и богатства, великолепия или славы, а от убежденности в непорочности, просвещенности и благонамеренности нации»