. В отличие от Уэйта, который полагает, что Ницше в определенной степени скрывал свою политическую повестку, Аппель доказывает, что она пронизывает каждый из аспектов его поздней мысли. Элитизм Ницше не только фундаментален для его целостного мировоззрения, он настолько глубок, что естественным образом приводит к выводу, согласно которому «большинство людей не имеет права на существование»
[119].
В действительности, как доказывает Доменико Лозурдо в своем монументальном контекстуальном исследовании «Ницше, мятежный аристократ», его политическая повестка не ограничивалась его поздней мыслью. С самого начала в творчестве Ницше воплощался прямой ответ на современные ему политические процессы, и он совпадал с ответом других реакционеров. У «Рождения трагедии», написанной после Франко-прусской войны, мог бы запросто быть такой подзаголовок: «Кризис культуры от Сократа до Парижской коммуны», поскольку Сократ воплощает лишившийся корней рационализм и оптимизм, еврейский по своему происхождению, но французский по выражению, который угрожает «трагическому мировоззрению» древних греков и современных немцев. Политика Ницше не только не метафорическая, она всецело практическая. Его план по созданию новых форм рабства, как ответ на недавнюю отмену рабства в США, включал в себя реалистические идеи по собственному осуществлению. В его идеализации войны слышны отзвуки европейских представлений о колониальном завоевании, а мысль о том, что слабые индивиды и расы будут уничтожены в таких войнах, отражает современные ему реалии. Ницше не стесняется примеров, объясняющих, что у него на уме: его моделью расового господства выступает Конго, а его представление о «большой политике» определено европейским вторжением в Россию[120].
Тем не менее Ницше родственен нацизму скорее в средствах, чем в целях. Как указывают некоторые из авторов сборника «Ницше, крестный отец фашизма?», Ницше, поскольку он в целом выступал против немецкого национализма, антисемитизма и власти государства, не мог бы стать некритическим нацистом[121]. Однако его сомнения не обязательно распространялись на разрушительные войны, массовое уничтожение, возрождение рабства и выведение расы господ, поскольку ко всем этим вещам он относился совершенно спокойно. Так или иначе, Ницше мог бы счесть нацизм не гротескной экстраполяцией собственных идей, а слишком ограниченной – вульгарной в своем выражении, местечковой по амбициям, слишком мелочной в своих жестокостях.