Огнём переполнялась Троя.
Восхода пена через край.
Они сошлись. Их было трое:
Парис, Елена, Менелай.
Ни воля Феба и ни Зевса,
во град, пылающий в печи,
свело их женское кокетство,
и искры сыпали мечи.
Парис убит. Теперь их двое.
Они стоят лицом к лицу.
Окрест их плачет, воет Троя,
гуляет пламя по дворцу.
Но даже кровь застыла в венах,
когда промолвил царь: «О, бред!
Чужой ты стала мне, Елена».
А позади десяток лет…
Десяток лет кровавых споров,
размолотых костей, костров
на алтарях и уговоров
друзей и ветреных богов,
и колесо бессонниц, пытка
ухмылок сальных, пьяных драк,
и тщетность вычислить по свиткам
ход ослепительных атак.
Когда пришла удача в сети,
Зевс время завязал узлом —
в утробе конской ждал столетья
данайский лев перед броском…
«Пора свершения закона!» —
подумал он, в момент когда
с клинком разящим шёл сквозь стоны…
И вот он здесь, и – пустота.
Дрожал рассвет в руинах Трои,
свой танец завершал огонь,
в его лучах, в победном зное
отгарцевал троянский конь,
присыпанный багровой пылью…
Трофеи, женщин и рабов
в округе воины делили…
Вдоль угасающих костров,
рядами улиц разорённых
брёл Менелай, брёл, как во сне,
осознавая изумлённо
свою причастность к сей возне.
Он вглядывался в лица пленных
и с ними ощущал родство…
А в след царю плелась Елена,
сама не зная для чего.