Засмотрелся на время… Книга стихов - страница 3

Шрифт
Интервал
Их лица спокойны, жестоки, зеркально
глаза отражают металл,
и старый мой сад опустел моментально,
и был подожжён, и пылал.
А воины в мой древний город входили,
разграбив, спалив всякий дом,
но только в насмешку меня пощадили,
на память ошпарив хлыстом.
Я крался за ними, я клялся святыми:
«О, нет, не хотел!..» Только звон
мечей и щитов, оглушая пустыни,
твердил: «Это твой легион!»
А лезвия копий дрожали, как кроны,
и гибло живое и твердь.
Но был лишь один я на жизнь осуждённый —
садовник, посеявший смерть.

«Идёшь осторожно, по рысьи…»

Идёшь осторожно, по рысьи
по снегу меж серых стволов
и боль ненаписанных писем,
и тяжесть несказанных слов
вдруг грянут – торжественно, властно,
потянет вернуться назад,
да только, дружочек, напрасно —
тропинку замёл снегопад…

«Градом радуют…»

Градом радуют
звёзды слёзные…
Дышат ладаном
ризы сонные.
А влюблённые,
поцелуями
опалённые,
разбредаются.
И сердца их – знак
к продолжению,
кружит Зодиак
в мглу осеннюю.
Но едва ль они
знают силу слов,
и сгорают дни,
как охапка дров.
Даль бездонная
тайной канула…
А влюблённые
безмятежно спят.

«Это сказки о разлуке…»

Это сказки о разлуке,
это горечь лебеды,
это древние науки
расщепленья немоты.
Как войдёшь, увидишь ясно
и попробуешь на вкус:
страстность плавится в бесстрастность,
минус переходит в плюс.

Соблазн

Когда к тебе взывает разум,
мосты взрывая к вожделенью,
под прессом всех твоих соблазнов
сознание войдёт в дробленье,
и ты ещё не видишь глазом,
но чуешь близость водоёма,
и часть твоя метнётся плазмой
в дыру оконного проёма,
цвета рельеф приобретают,
а звуки вес, и беспрестанно
тебя, как пламя раздувают —
так мозг мутит марихуана…
Последний всплеск сорвёт лавину,
сметая всё, поток несётся —
в людей дробятся исполины
под дуновением эмоций.

«…И я проснулся. До зари…»

…И я проснулся. До зари
одно мгновенье. Тихо, мудро
торжественные фонари,
свет рассыпая, ждали утро.
Как в первый раз увидел вдруг
я стены комнаты, предметы
и люстры серпантинный круг,
и потолок в полосках света…
Гудел будильник за стеной,
а где-то там, за переулком,
скрёб дворник улицу метлой,
и шорох разносился гулко.
И почему-то я решил:
сей миг – есть поворот событий —
исходный миг. И уходил
мой прежний мир, мой мир забытый.

«Костлявая зима…»

Костлявая зима
уносит мою смуту,
в её руке сума,
в её часах минута
ещё побыть со мной
и прочь дорогой дальней,
по ниточке льняной,
Следующая страница