В те века я презрел многосложность,
вопросительный знак гнутых спин,
капельдинеров мятые рожи
и гусиную кожу графинь.
Я был ярым повесой и шпагой
не владел, а, скорее, играл,
да ещё слыл искуснейшим магом
и носил философский кристалл.
А однажды, вернувшись с Востока,
стрижен коротко, как бедуин,
приучил короля к листья коки
и показывал жёлтый графин,
в коем прятался, по увереньям,
джин персидский – могучий вулкан.
Я поставил весь двор на колени,
напугал пять враждующих стран…
И покуда жевал листья коки
самодержец, как бык племенной,
королева, последней кокоткой,
кувыркалась на ложе со мной.
В эти дни я забыл осторожность,
и вельможи при утреннем сне
в меня втиснули шпагу, как в ножны —
плату взяли по полной цене.