Док нашёл стулья себе и Вере, принёс коробку с ложками, принял из рук у Веры маленькую тарелку и отпил бульона через край, очень осторожно и с очевидной готовностью выплюнуть обратно, если что. Потом медленно поднял брови, посмотрел на Веру круглыми глазами и сказал:
— Невероятно. Это правда Булат готовил?
Вера неистово закивала, улыбаясь и пританцовывая на стуле, тоже попробовала чуть-чуть и пожала плечами — суп как суп.
Открылась дверь и заглянула Эйнис, окинула взглядом всю компанию и сказала:
— А ну скажите мне, только честно — у Булата реально в первый раз в жизни суп получился?
— На, составь своё мнение, — Вера протянула ей свою тарелку и чистую ложку, себе взяла новую тарелку, дверь открылась шире и раздался голос Барта:
— А чё вы тут все делаете?
— Едим, Барт, — вздохнула Вера, понимая, что с этой тарелкой тоже придётся расстаться, протянула её Барту и взяла ещё одну.
— Что за сборище? Док, иди работай, — министр открыл дверь до предела, подтолкнул Эйнис вглубь комнаты, указал Барту на свободную кровать, сам подошёл к Вере и склонился над подносом, выбирая себе кусок. Выбрал такую же котлету, как та, что заначил Двейн, положил на хлеб и откусил.
Док сёрбал суп через край тарелки и делал страшно занятый вид, министр посмотрел на него устало, махнул рукой и заглянул в глаза Вере, с откровенным намёком, что она опять устроила балаган. Она показала ему язык и прошептала:
— Кому не нравится, тех я совершенно не задерживаю.
Он изобразил, что ему очень нравится, он задержится с удовольствием. Вера кивнула так, как будто это был правильный ответ, но вообще, ходить по краю опасно и она не рекомендует. Он всем видом убоялся.
Тарелки кончились, Барт достал откуда-то телепортом чашки, все стали есть из чашек. Потом Барт свою тарелку потерял, расстроился и сидел слушал, как министр вопрошает небеса, как это вообще возможно, потерять тарелку, сидя на кровати, даже без стола. В ответ на этот вопрос повисла тишина, в которой стало отчётливо слышно стук ложки по тарелке со стороны кровати Двейна.
Все посмотрели на Двейна. Тарелки у него не было. Но сказать хоть слово в своё оправдание он не мог — что-то было во рту.
Барт патетично схватился за голову и устроил сцену «маленького каждый обидеть норовит, суп отобрали, ни за что отругали, а потом ещё смеялись и котлет не выдали ни одной». Двейн пожертвовал ему котлету из-под подушки.