Док завопил, что даст по шее за нарушение диеты, за наволочку и особенно за матрас, который нельзя стирать. Эйнис заявила, что можно, а в прачечной Дока дурят. Док возмутился до глубины души и пригласил её поучаствовать в разборках в следующий раз, она заявила, что придёт и всем устроит. Барт под шумок допил суп из кастрюли через край, за что получил от министра угрозу повторить курс хороших манер и экзамен с платной пересдачей. Барт надулся и ушёл телепортом, вместе с кастрюлей. Вера посмотрела на крышку, которую он забыл, махнула рукой и попыталась найти себе тоже котлету, но котлеты кончились. Двейн заметил, пожалел её и достал из-под подушки ещё одну котлету для Веры. Док онемел от возмущения, забрал с подноса последний хлеб и ушёл к себе, громко хлопнув дверью. Эйнис сказала, что тоже пойдёт, раз котлет больше нет, и с большим намёком посмотрела на Двейна, но он сделал вид, что намёков не понимает. Эйнис вздохнула и ушла.
Министр осмотрел бардак по всей палате, стал ходить из угла в угол и собирать забытые чашки, ложки и тарелки, рассказывая Вере, как она была неправа, когда не могла нормально поесть за столом. Вера сказала, что она будет есть где захочет, а всяких бурчащих вообще не приглашали, если что. Министр надулся точно как Барт, забрал посуду и пошёл к выходу, в последний момент послав Вере короткий секретный взгляд, усталый, но одобрительный, и беззвучно шепнул одними губами: «Не засиживайтесь, он устал». Она кивнула, Двейн сделал вид, что не заметил.
Когда за министром закрылась дверь и они остались наедине с Двейном, Вера села к нему поближе и сказала тем же весёлым голосом:
— Если мы тебе мешаем, можешь говорить, что у тебя важная встреча через пять минут, тебе надо готовиться, а гостям пора идти.
Он посмотрел на неё с усталой улыбкой и тихо процитировал:
— «Привилегии умирающего» это позволяют?
Она поморщилась:
— Пацан дурачок просто, и завидует. А может, просто не любит чего-то не понимать, я знаю таких, им вообще не докажешь, что в мире существуют вещи, которые совершенно не их дело. Не слушай его, меня слушай, — она наклонилась ближе и сделала значительные глаза: — Ты же новости знаешь, да? Про веер Саюри?
— Нет, мне ничего не рассказывают, — он поморщился и понизил голос до беззвучного выдоха на грани сил: — «Чтобы не нервничал». Можно подумать, когда я тут лежу целыми днями, глядя в потолок и думая о близкой смерти, я спокоен как монах.