— Я фиг его знает! — Егор снял с плеча карабин и внезапно
вспотевшими в перчатках руками отжал предохранитель. —
Мамонты?!
— Козлы это, баран! Слушай!
Егор прислушался, там вдалеке на реке, делавшей здесь петлю —
через лес доносились странные, еле слышимые звуки. Вдруг
сменившиеся утробным и надсадным хеканьем мужиков — судя по еле
различимым голосам. Непонятное действо достигло апогея и звуки
напомнили Егору старый мем про субтильную блондинку на диване, всю
в брекетах, и выстроившихся сзади неё в ряд негров. Рёв мужиков
становился всё громче и на фоне этой торжествующей какофонии
диссонансом прозвучало пронзительное и жалобное ржание лошади.
— Да ну нах! — Егор покрепче перехватил карабин. — Не может
быть!?
Глава 5
27 декабря 1796 г.
Захар всю дорогу до Айлино-Мордовского размышлял о словах жены
про рыбалку и мысленно с ней соглашался. «Действительно, как
дикари! Ритуал какой-то, причем кровавый. И ущерб экологии,
хищническое истребление рыбы. То-то осетровые до нашего времени не
дожили в Аю!» — Накручивал себя Михалыч: «И не деться никуда,
положение обязывает. Ничего, абстрагируюсь, в сторонке постою. а в
будущем — надо всё это менять!»
На сторожевом посту уже били копытом городские казаки,
приехавшие вчера во главе с Пантелеем. Сотник пересел в сани к
Захару с Серёгой, турнув оттуда Лёху и забрав у него вожжи: «Нно!»
Серёга достал бутылку и похвалился: «Эксклюзив, только для нас!
Градусов за девяносто, на лимонных корочках настояна! Ограниченная
партия!» Руководящий состав немедленно оживился, продегустировали и
Председатель спросил у Сотника:
— Ну как тебе творение нашего чудо-химика, Пантелей!?
— Какой химик? То казак наш справный, Егор! — Не согласился
сотник записать своего казака в какие-то химики. — Лютое зелье
курит! Такое и царю не зазорно отправить!
— Облезет и неровно обрастёт... — Негромко пробормотал
участковый, дабы не шокировать чувства Пантелея. — Он сейчас и без
настойки такого наворотит...
Придя в благодушное настроение, Захар принялся выспрашивать
сотника, каков этикет предстоящего мероприятия, не отразится ли на
авторитете то, что он, как староста и заводчик — будет стоять в
сторонке и покровительственно поглядывать. Не марая рук. Пантелей
посмотрел на него с удивлением: «А ты как думал, Михалыч? То
простых казаков работа и крестьян, нам свое достоинство умолять
негоже! Командовать будем и делить!»