– Здравствуй дедушка Болотный! Не топи, дай посмотреть твои
владения!
Оставив требу, Ваня уже более уверенно двинулся вглубь трясины.
Зайдя метров на двадцать, он огляделся и уже собирался повернуть
обратно, как посреди болота словно кто-то шумно вздохнул. От центра
зелёного ковра по мху пошла волна, плоская невысокая, но вполне
заметная, когда она добралась до поросших лесом участков, высокие
деревья зашумели и заколыхались как тростник. Ваня повернулся и
резко рванул к берегу, но волна его настигла, приподняла и он,
потеряв равновесие, шмякнулся плашмя, мордой в мох. Моховая
поверхность колебалась какое-то время, потом успокоилась. Он поднял
голову и встретился взглядом с гадюкой.
Змея высоко поднялась и зашипела, после чего опустилась в мох и
поползла прочь от человека. Но отползши на пару метров она снова
подняла голову, посмотрела на Ваню и снова зашипела. Попервости он
не понял, что вообще происходит, но когда гадюка, отползши ещё на
метр, снова посмотрела на него и снова зашипела, но уже несколько
длиннее и переливестей, Ваня наконец перестал тормозить,
подхватился и рысцой рванул к берегу. А вот возле самого выхода на
сушу змея вдруг заметалась. Оно и понятно: мох возле берега и так
самый, тонкий и, вопреки расхожему мнению, выход на берег – самое
опасное место на болоте, а тут прошедшие волны вообще измочалили и
изорвали моховое одеяло. Здесь уже Ваня сработал как должно. Пока
гадючка металась вдоль этой моховой каши, Ваня углядел место, где
более-менее целый мох поближе подходит к берегу и рванул туда, не
забыв на бегу подхватить свою провожатую. А за спиной на болоте
намечался новый вздох. Страх придал силы и Ваня одним прыжком
преодолел отделявшее его от надёжной суши расстояние, правда в
месте приземления он снова не устоял и снова шмякнулся мордой
вперёд. Приземление оказалось не столь мягким, как давеча на мох,
из глаз посыпались искры, воздух из лёгких выскочил и какое-то
время не удавалось вздохнуть, хорошо хоть змею успел отбросить от
себя, а то так бы и раздавил. Когда он пришёл в себя, снова
обнаружил перед самым носом ромбовидную гадючью голову. Змея
открыла пасть, демонстрируя короткие ядовитые зубы с раздвоенным
языком, и некоторое время высказывала по гадючьи что-то очень
нелицеприятное. Змей Ваня, конечно, не понимал, от слова, совсем,
но общий смысл сказанного был ясен и без перевода. Высказав всё,
что о нём думает, гадючка уползла, а Ваня вздёрнул себя на ноги,
убедился, что Солнце уже опустилось ниже верхушек деревьев, поэтому
быстренько сверился с направлением и двинулся дальше по намеченному
маршруту.