В этот момент товарища по определению не волнует, что рюмка предназначалась импозантному худощавому юристу, разложившему на столешнице у окна какие-то бумаги и незнамо как затесавшемусяв шумный молодежный бар.
Не желая мириться с врезающейся я в него бронепоездом действительностью, Веселовский вливает в себя алкоголь, который сейчас ему гораздо нужнее, чем служителю Фемиды, и довольно крякает. Чувствуя, как напиток обжигает горло и постепенно начинает согревать изнутри.
– А фотку настоящую постыдилась выставить? Правильно. Лучше б ты в спортзале столько времени проводила, а не на сайте знакомств.
Изогнув бровь, хмурится Пашка и бездумно чеканит обидные слова. Я же предупреждающе тарабаню по стеклу и достаю мобильный, чтобы успеть вызвать скорую, если девушка решит-таки расколотить о черепушку моего глупого друга стул.
Но пышечка снова не подводит. Она широко расправляет плечи и, недобро сощурившись, выдает.
– Чья бы корова мычала! Сам-то давно настоящие фотки выкладывал? Я что-то не заметила на гоночном шлеме твоей фамилии. И «Харлея» тоже не разглядела. Или я по нику должна была догадаться, что за поэтичным «покоритель зари» скрывается господин Веселовский? Ты кем себя возомнил? Богом? Да если бы я знала, что это ты, я б даже за миллион долларов на свидание не пошла!
Едва не проткнув впалую Пашкину грудь наманикюренным пальцем, девушка шумно выдыхает и круто разворачивается, убедившись, что больше ей в «Бункере» ловить нечего.
Веселовский же безуспешно пытается подобрать спикировавшую на пол челюсть, потому что так дерзко и напористо по его самомнению еще никто не топтался.
– Ну, что, поправили тебе корону, принц доморощенный?
Отклеившись от барной стойки, я перемещаюсь к товарищу и никак не могу успокоиться. Хохочу во весь голос, тыльной стороной левой руки вытирая с глаз подступающие слезы, а ладонью правой руки держась за ребра. Пока друг судорожно теребит воротник модного бирюзового поло и метает воображаемые дротики в спину удаляющейся пышечки.
– Мы еще посмотрим, кто кого.
Обиженно бурчит Веселовский, я же довольно потягиваюсь и щурюсь, как нализавшийся хозяйской сметаны кот.
– Посмотрим, говоришь? Я тут кое-что вспомнил…
– Нет, Потап!
Догадываясь, что невинный тон и ангельское выражение на моей физиономии не предвещают ничего хорошего, Пашка обреченно выдыхает и начинает нервно ерзать на стуле, подозревая, что его ждут неприятности, по размеру приближающиеся к повисшим у Веселовского долгам с прошлого семестра. Только я уже закусил удила и отступать не намерен.