Оставалось мне метров десять до вожделенного местечка за банькой
- обогнуть кадку с водой, навес с дровами и меня уже не будет видно
с подворья. Грохот со стороны пожара заставил вздрогнуть и на миг
остановиться. С таким же звуком скатываются с самосвала бревна.
Слаженные мужское уханье перекрыла повторная тяжелая дробь звонких
перекатов. Догадались ближние постройки баграми да веревками
растащить? Ну, помогай вам Бог! Я обернулся на шорох за углом бани
где, помнится, за каким-то лядом был навален небольшой стожок
прошлогоднего сенца. На разворошенном стожке тряслась, собравшись в
испуганный комок растелешенная Младина. Сорванная с нее одежда
втоптана в еще не просохшую после дождя грязь, на выпачканном сажей
лице сверкают расширенные от ужаса глазюки. Над ней, обеими руками
отмахиваясь от жирной зеленой мухи, со спущенными ниже колен
портами возвышался старый знакомый. Своеобразную, коренастую фигуру
этого мудака я из тысячи узнаю даже со спины, а тут еще шевелюра
рыжая…
Судя по выражению лица Млады, с этим урманом она явно ни о чем
таком не договаривалась. Даже если и по-иному, мне плевать. Меня
увидела - обомлела, но виду не подала, лишь закусила нижнюю губу,
перевела взгляд на Харана. И это правильно...
Шумы всеобщей борьбы с огнем сюда долетали практически без
помех. Среди общего гвалта выделялись резкие, руководящие выкрики
Шибая. Ну да, кому пожар, а кому сладенького подавай. К занятому
лицезрением вожделенной, нагой и беззащитной жертвы мужику я
подобрался сзади с сильнейшим желанием разорвать на куски. Жаль в
руках пусто.
- Эй, Харан...
Обернулся урман стремительно, будто стоял и ждал окрика. Испод
кожаного, обшитого квадратными железками кожуха торчит край
нательной рубахи, крепкая шея блестит от обильного потоотделения.
От него пышет свежей сивухой как от бочки с хмельной медовухой.
Рожа злая, брови сдвинуты, глубоко посаженные светлые глаза
завешены сальными прядями давно не мытых волос. Недоволен, что
помешали нехорошую статью себе нарисовать.
- Ты чего не субботнике? - спокойно поинтересовался я в упор,
хотя трясло меня основательно.
Харан кинул быстрый взор вправо на пояс с мечом, скинутый
впопыхах под ноги. Меня он пониже, что вкупе с особой урманской
спесью заставляет его слегка приподнимать подбородок. Без мечей мы
с ним совсем не так неравны как с мечами. То копье, что было
нацелено строго вверх вдоль живота Харана, а теперь стало
стремительно опадать - не в счет. Рискнет или нет?