В Справочной службе Петрограда тебя связывают с его семьей. Они
столбовые дворяне, так что за твоим гостем сразу посылают человека.
Как гостеприимный хозяин, ты угощаешь его чаем, пусть и
отвратительным, после чего с ногами забираешься на тумбочку.
От горла бутылки водки ты отвлекаешься только, чтобы подлить
своему гостю стылого чая или отогнать фонарем тени, которые то и
дело норовят цапнуть тебя за пятку.
С последним я мог бы помочь, но сторож погоста, невысокий
мужичок в штанах с подтяжками, прекрасно справляется сам. Правда,
поседел слегка, но ему даже к лицу.
Когда снаружи наконец-то раздается звук подкатившей железной
телеги, так называемого "автомобиля", я благодарю сторожа за
гостеприимство, отставляю чашку отвратительного чая и невольно
расплываюсь в предвкушающей улыбке.
Как домочадцы встретят ожившего родственничка? Наверняка
слезами, поцелуями, может, даже в ноги мне упадут. Как-никак,
любимый друг, брат и сын с того света вернулся!
Со стоном петель распахивается дверь сторожки. Внутрь влетает
высокий поджарый пожилой мужчина. Темный костюм-двойка, усы с
проседью и форменная фуражка.
Очевидно, извозчий.
Он бегло осматривает сторожку, хмурится при виде сторожа с
бутылкой водки, сидящего на тумбочке, как птица на насесте, и
поворачивается ко мне.
Его морщинистое лицо разглаживается.
-- Гриша? Это правда… ты?
Я надеюсь, что это риторический вопрос.
Когда я поднимаюсь с кресла, возничий делает робкий шаг
навстречу, затем тут же отступает. Его взгляд падает на танцующие у
моих ног тени, лицо тотчас смурнеет. Одна рука снимает фуражку,
другая тянется в карман пиджака. Надеюсь, не за осиновым колом.
Меня такое не убьет, а вот больно будет.
Возничий говорит:
-- П-прошу прощения, Григорий Иваныч, за то, что я сейчас
сделаю. Сами понимаете, из разломов каждый день чудища прут, мало
ли какая нечисть в вас залезла...
Его дрожащая рука выуживает пузырек с прозрачной жидкостью. Я
почему-то уверен, что там отнюдь не алкоголь...
-- По дороге я заскочил в церковь, она тут рядом, -- возничий
прижимает фуражку к груди и откручивает крышку. -- Коли призрак вы,
Григорий Иваныч, нежить али вурдалак какой, со святой водицей сразу
то понятно станет. И тогда, слово даю, мы душу вашу как надо
упокоим! Простите!
С последним криком возничий с размаха поливает меня из
бутылки.