За многие века жизни, особенно такой веселой, как у
чернокнижника, твое тело, хочешь или нет, но обрастает мускулами,
становится гибким и быстрым. Мое, к тому же, было усиленно
заклинаниями.
Мое старое тело. Новое же, обладая жалким Первым
магическим уровнем, тратит на одно заклинание всю ману и вообще не
так давно выбралось из могилы, где пролежало неподвижно вороны
знают сколько.
И я не оправдываюсь. Просто не хочу, чтобы про величайшего
колдуна и Чернокнижника Запредельного уровня пошли слухи, будто бы
его одолела какая-то старая усатая моль.
Мое тело отшатывается, когда уже поздно, понимает это и
замирает. Теплая жидкость струится по лбу, затекает в глаза, капает
с подбородка на мокрую жилетку.
Извозчий со сторожом затаивают дыхание.
Я облизываю влажные губы и задаюсь вопросом: считаются ли в этом
мире чернокнижники нечистью? В моем, вот, считались.
Закрыв лицо руками, я издаю истошный вопль.
***
Гости наверняка уже ждут его, но у молодого человека на балконе
важный телефонный разговор.
Он опирается на каменные перила и вглядывается в увядший сад
внизу.
-- Да, отец. Конечно, нет!
Молодой человек усмехается и понижает голос:
-- Гоголи ничего не подозревают. Анна без ума от меня, гости в
восторге от вечера. Все идет, как мы и задумали!
Отец грубо обрывает его, и веселая улыбка слетает с молодого
лица.
-- Прости, пап. Конечно, я помню, ради чего все это. Извини,
меня зовут…
Завершив разговор, молодой человек оборачивается. Служанка,
стоящая в дверях балкона, пропускает его и кланяется:
-- Николай Александрович, гости с нетерпением ждут вашей
речи.
Молодой человек кивает. Конечно они ждут, эти шакалы. Не каждый
день случается такой мезальянс.
Прежде, чем уйти, молодой человек спрашивает:
-- Как там моя невеста?
Служанка прячет взгляд.
-- Она… не скучает без вас.
Ах, не скучает? Пусть так. Скоро Гоголям точно будет не до
веселья…
Стиснув зубы до хруста, молодой человек направляется обратно к
гостям.
***
Возничий испуганно охает и бросается ко мне.
-- Господи, Гриша, прости!
Мой крик боли перетекает в смех, и я отнимаю руки от умытого
лица. Оказывается, святая вода неплохо освежает.
-- Видели бы вы свои физиономии! -- хохочу я.
Возничий замирает с открытым ртом, сторож крестится и
прикладывается к бутылке.
Отсмеявшись, я начинаю отряхиваться от воды. Извозчий,
опомнившись, достает платок и помогает.