-- Успокойся, милая, -- она поворачивается к возничему. --
Остап, ты, похоже, знаешь больше нашего. Можешь объяснить, что
случилось? Кто сообщил тебе и как оказалось, что Гриша… В конце
концов, мы же видели… тело…
Голос вдовы вздрагивает. Маргарита либо двухтысячелетняя ведьма,
потому что только такая может обмануть тысячелетнего колдуна, либо
смерть юного Гоголя ударила по ней и она вправду рада видеть его
живым.
Впрочем, что только не выкидывает смертная моль, о чем потом
жалеет? Убийство любимого пасынка ради благополучия любимой, но
родной дочери вполне подходит.
Над ухом раздается чересчур сладкий для мужчины голос:
-- Позвольте представиться. Станислав Игоревич Верховцев.
Высокий голубоглазый блондин лет двадцати с ямочкой на
подбородке, напоминающем тестикулы. Когда я оборачиваюсь, он
протягивает руку.
-- Второй курс Императорской Академии. Хороший друг вашей
прекрасной сестры, -- тут он смущенно улыбается. -- По крайне мере,
я надеюсь, что она так считает.
При виде этого приторно смазливого безобразия мои брови вылезают
на лоб, а из открывшегося рта обратно на тарелку сбегает кусочек
торта.
Я бросаю взгляд на женщин. Они полностью увлечены рассказом
возничего и, похоже, не видят ничего плохо в присутствии здесь
этого… чем бы оно ни было!
Я надеваю вежливую улыбку:
-- А вы, Станислав Игоревич, видимо, из тех засидевшихся гостей,
которые не понимают намеков?
Глянув на двери зала, блондин хмыкает и наконец убирает свою
клешню.
-- Позвольте убедить вас, Григорий Иванович, что я понимаю
причины этого… шоу, которое вы разыграли перед Романовым и
остальными. Замечу, что история о бегстве княжича от призрака его
шурина уже этой ночью облетит весь Петроград! Кхм… я хочу сказать,
что сохраню тайну вашего возвращения из мертвых. Я буду нем, как
рыба!
Улыбка сама вылезает на лицо. Я отставляю тарелку с тортом и
протягиваю Верховцеву руку:
-- Так и быть, доверюсь вам. Договор?
Дворянин медлит. Я чувствую в нем магию, так что, возможно, он
чувствует и мою.
Наконец он пожимает руку.
-- Договор. И раз уж мы теперь сообщники, могу я узнать, как
вы-ы-ы-ы…
Слова Верховцева плавно перетекают в вой боли, пока на его
ладони выжигается клеймо должника. Музыка для ушей
чернокнижника!
Покачнувшись, я врезаюсь в стол рукой, чтобы удержаться на
ногах. Второй должник все-таки доконал меня…