-- Впервые слышу.
Взгляд Мары прикован к моим губам.
-- Будь осторожен, -- шепчет она. -- Там развита магия...
-- А где нет?
-- ...чудовища наводняют города...
-- Давно хотел завести себе питомцев.
-- …а аристократы правят миром.
-- Ненавижу аристократов. Когда отправление?
Одна ладонь Мары ложится на мою щеку, другая на печать Ворона на
моей груди. Лицо богини так близко, что, когда она говорит, то
почти касается своими губами моих:
-- Когда проснешься там, проверь карманы. Я оставлю вещь,
которая поможет найти мою младшенькую, Беду.
Я нетерпеливо киваю и хватаю богиню за талию.
-- Договор?
Мара улыбается. Я завороженно наблюдаю, как ее изящные черные
губы по слогам произносят заветное слово...
-- За-лог.
До меня доходит слишком поздно. Чтобы развернуть домен,
сильнейшее заклинание из арсенала любого чернокнижника, нужно
призвать гримуар. А для призыва гримуара требуется доля
мгновения.
К несчастью, Богиня Смерти и Тьмы оказывается быстрее.
Черные когти вонзаются в мою грудь. Наплевав на боль, я пытаюсь
схватить Мару, но она делает один шаг назад -- и размазывается
тенью.
Богиня вновь появляется уже в четырех метрах впереди. Ее тонкие
женские руки без труда удерживают полутораметровый исиння-черный
фолиант, закованный в толстые цепи.
Мара восхищенно вздыхает:
-- Так вот он какой, Проклятый гримуар Ворона...
Внутри разрастается пугающее чувство пустоты. Я хватаюсь за
грудь, хотя знаю, что тело не ранено. Ведь мой гримуар цел.
Пока...
Я впиваюсь глазами в ухмыляющуюся богиню и рычу:
-- Верни!
Мое тело расщепляется на десяток воронов, которые с
пронзительным карканьем бросаются на Мару.
Богиня Смерти вскидывает руку и кричит:
-- Договор!
Я замираю на полпути к цели. Мое сердце тоже.
Тело сковывает холод. Мне не нужно смотреть, я буквально ощущаю,
как мои конечности тлеют и осыпются прахом. Горделивая фигура Мары
расплывается, зрение заволакивает туман.
До меня доносится ее бархатный голос:
-- Верни их мне, Кроули, или умрешь. Навсегда...
Ноги окончательно рассыпаются в прах, и я падаю на спину. Но
вместо столкновения с сырой тухлой землей я обнаруживаю себя уже
лежащим на чем-то более твердом.
Тело ощущается как обычно, разве что зрение еще не вернулось.
Так что я без задней мысли пытаюсь сесть, и мой лоб врезается в
потолок.
-- Vae! -- вырывается у меня, и я, откинувшись обратно,
замираю.