Я быстро провёл рукой по правой брючине и облегчённо перевёл
дух. Эти уроды, перед тем как кинуть меня сюда, не позаботились о
такой элементарной предосторожности, как обыск. Дилетанты, мать их.
Пропустить маленький чёрный пистолетик, особым макаром привязанный
к ноге!
Говорят, классики отечественной словесности унылы, скучны и
бесполезны… Как бы не так! Пригодились уроки русской литературы,
спасибо тебе Александр Сергеевич! Я подскочил к медведице,
умудрился приставить дуло к уху и нажал на спусковой крючок.
Негромкий бабах, запах горелого дыма, сотрясение от упавшего
тяжёлого тела.
За стеной сообразили, что дело неладно. Зашуршал отодвигаемый
засов, дверь приоткрылась.
– Спокойно, Маша! Я Дубровский! – звонко выкрикнул я в
опешившее лицо верзилы, возникшего в дверном проёме, и с
нескрываемым удовольствием двинул ему в челюсть, используя
разряженный пистолетик в качестве кастета.
Когда делаешь что-то от души, результаты впечатляют. Верзилу как
ветром унесло, а ведь по габаритам он немногим уступал
медведице.
Дальше что? Не было ни малейшего плана, действовать приходилось
наобум. Скоро сбежится вся дворня, а она за милостивого барина
горой. То бишь пора рвать когти, не то будет поздно.
И снова стало до боли жаль, что единственная моя
суперспособность – телепатия – испарилась. А то бы я давно вызвал
всю нашу кавалерию. Она держалась неподалёку. Иван и ещё парочка
доверенных ребят жили в лесу, в смастерённом собственными руками
шалашике. Но как до них дозовёшься? Ори – не ори, бесполезно. Не
услышат.
Оставалось надеяться на себя, на невеликие мои силы.
Конечно, верзила был не один! Сначала в коридорчике
материализовался дюжий хлопчик самого бандитского виду, потом ещё и
ещё…
А вот и их милость пожаловали! Явились – не запылились.
Губанов хмурился и смотрел на меня с изумлением. Вряд ли ему в
голову приходило, что соглядатай, которого он списал в расход,
вдруг окажется настырным и живучим. Озадачил я его преизрядно.
– Каков молодец! – сказал он, обращаясь к своим
людям. – Не струсил! Ей-богу не струсил!
Его гладкостриженная голова, на сей раз не укрытая париком,
повернулась ко мне:
– С ведмедом что сотворил, признавайся?
– Пристрелил, – скромно пояснил я, указывая на
дымящийся пистолетик и одновременно сожалея, что это не ПМ и тем
более не «Стечкин».