– Изверг! Такую животину не пожалел, – опечалено
произнёс Губанов и добавил в адрес готовых сорваться по его команде
мордоворотов: – Погодите малость, никуда он от нас не денется.
Говори, шельма, кто таков будешь на самом деле и что тебе
надобно?
– Что ж сразу не спросил?
– Осерчал больно. Водится за мной сей грех.
– Да за тобой, любезный, грехи куда страшнее водятся.
Измену затеял, шашни с цесарцами закрутил.
– Какая ещё измена? – зашумел Губанов. – Цесарцы
наши союзники.
– Даже союзников не стоит посвящать во все тайны. Сдавайся,
Губанов. Государыня Анна милостива, авось не станет казнить, а
помилует. Про то, как ты со мной обошёлся, я никому сказывать не
стану. На сём крест готов целовать.
– Из Тайной канцелярии, выходит, будешь?
– Из неё самой. Про СМЕРШ слыхивал?
– Доводилось, – безучастно произнёс Губанов. –
Обложили меня?
Если бы я ввернул фразочку про то, что изменник давно находится
«под колпаком у Мюллера», она пропала бы впустую. Не знает местный
народ про подвиги легендарного Штирлица. Потому я лишь кивнул.
Помещик внимательно следил за выражением на моём лице. Что-то
ему показалось подозрительным.
– Сдаётся мне, что мухлюешь ты, гость незваный, картами
краплёными играть взялся. Может, и впрямь из Тайной канцелярии, но
действуешь в одиночку. Нет никого за спиной. Исчезнешь, не скоро и
хватятся.
– Так ведь всё равно хватятся!
– А я отбрешусь. Уехал, скажу, ты куда-то. В горячке
собрался, расчёт получил и в един миг уехал. Куда делся – не с меня
спрос. Людишки подтвердят, что в добром здравии при мне был. А коль
случилось что плохое, так я тут ни при чём.
Я горько усмехнулся:
– Так в своих людей веришь?
– А чего мне им не верить? Я пустобрёхов к себе не
приближал. Только проверенных. А таперича, братцы, скрутите энтого
прощелыгу.
– Что, ещё медведи есть? – оттягивая время,
поинтересовался я.
– Рази ж на тебя напасёшься!
– Жаль!
Тут не выдержавший Губанов крикнул:
– Чаво стоймя стоите?! Хватайте! А то уйдёт поганец!
Драка была скоротечной. Я молотил кулаками и лягался, как осёл,
но мужички дело знали туго. Сначала сбили с ног, потом спеленали и
с молчаливого согласия Губанова старательно принялись выбивать из
меня дух.
Я не видел для себя никакой надежды и готовился умереть, но
вдруг хватка бойцов ослабела, они отпрянули после грозного окрика:
«А ну прекратить! Государево слово и дело!»